Сириус - Стефан Серван

Чтобы не повредить душу Авриль.

И, когда пробую, пошевелиться не выходит.

Ну, может, немного.

Мое тело – сплошная боль.

Так что я больше не шевелюсь.

Я думаю об Авриль.

О ее черной коже. О звезде на плече.

Обо всем, чему она хотела меня научить.

Обо всех этих буквах, словах.

И думаю о Сириусе, об Артио.

Об их Живых Книгах, которые можно читать без слов.

Я жду.

Я думаю.

Я жду.

Ой.

Свет там, вверху.

Свет, какой светил у Мадам Мо.

Звезда.

И еще, вон там!

И там!

Небо загорается снова!

И тогда я вижу.

Себя, я вижу себя.

Совсем крохотного.

Крохотного человечка, который лежит у огня в спасательном одеяле.

А там Авриль спит рядом с повозкой, ее подбородок дрожит: ей снится кошмар.

А вот лес, и деревья, и ветки, они хрустят, когда я иду.

А вот моя морда, она роет землю, чтоб отыскать корешок.

И – небо над нами. Небо такое большое.

Прямо над нами.

Мы!

Тут я понимаю.

Я вижу твоими глазами, Сириус. И твоими, Артио.

И твоими тоже, белый осел Эзоп.

Не знаю, как так может быть, но сейчас я – Сириус. Я – Артио. Я – Эзоп.

Я – вы.

А вы – я.

Будто у нас общая Живая Книга.

Мое тело не шевелится из-за боли.

Но я чувствую то, что и вы. Касаюсь того, чего вы касаетесь. Слышу, что вы слышите, и вижу, что видите вы.

Мы смотрим на одно небо.

Я знаю, что я не мертвый.

Или что родился снова.

Я живой!

Там, на небе, горят звезды.

Будто их закинули туда как попало.

Но на самом деле они выстроились в линии.

Звезды расчертили ночь.

Они – части чего-то большего.

И мы. Сириус. Артио. Эзоп. Малыш. Авриль. Я чувствую в самой глубине живота, что мы как звезды.

Мы – звезды.

Разные, но похожие.

И мы – части чего-то большего.

Созвездия.

Мы – Созвездие.

Так это называется?

Я никогда не слышал это слово и все равно его знаю.

Я слышу барабан.

Звездную барабанную дробь.

Единый барабан в животе у всех нас.

Созвездие.

Авриль не знает. Пока не знает. Не хочет знать.

Авриль боится.

И страх мешает ей увидеть небо.

И знак Созвездия.

Но мы – одно.

И она – мы.

Другая, но похожая звезда.

Звезда.

Нашего Созвездия.

Авриль поймет.

Скоро.

Мы не торопимся.

Авриль поймет.

Скоро.

Это долгий путь.

До самого неба.

Полночи Авриль не спала: соседство старика порядком ее тревожило. Потом усталость взяла верх, и, сменив Малышу компресс, она рухнула у костра и провалилась в сон. Авриль успела только достать из кармана фотографию с шале. От воды изображение расплылось. Три фигуры на переднем плане стали мутными. Девушка разглядывала снимок в неровном свете догоравшего костра и уснула с ним в руке. Проснувшись, Авриль вспомнила свой ночной кошмар, где люди со звериными головами пытались отрезать ей уши. Она убегала и нигде не могла притаиться. В итоге вскарабкалась на дерево и уже думала, что спасена. Вдруг мальчик с лицом поросенка, посмеиваясь, схватил ее. В том, что это Малыш, сомнений не было. Мальчик со свиным рылом вытащил острый нож и поднес к лицу Авриль. Она завизжала, и крик разорвал кошмар. Девушка уснула снова, ей показалось, что прошло всего пару секунд – и наступило утро.

Авриль с трудом открыла глаза и непроизвольно схватилась за уши. К счастью, они были на месте.

Поляну заливал мягкий теплый свет, напоминая о весне прежних времен.

Девушка поднялась и обомлела: Малыш, черный поросенок и белый осел лежали, прижавшись друг к другу, и мирно спали. Тела животных окружали Малыша надежным коконом, будто они решили охранять или греть ребенка. Лицо Малыша уже не было таким бледным, круги под глазами стали меньше.

Авриль тихо подошла, чтобы их не разбудить.

Принялась внимательно разглядывать тело осла. Его изжелта-белую шерсть. Огромные уши, точно спущенные флаги. Тугой, надутый живот. Длинные тонкие ресницы по краю окантованных черным бархатом век. Авриль не припоминала, что видела ослов прежде, если только в книге. Этот был прекрасен. Она протянула руку, чтобы потрогать чуть жирную шерсть.

– Эзоп не любит, когда его будят до завтрака, – раздался за спиной голос старика. – А если он не в духе, то может укусить.

Авриль отдернула руку и обернулась. Рассказчик стоял с ружьем и в помятой за ночь одежде. Мужчина потянулся, и позвонки болезненно хрустнули. При свете дня, без тумана, он уже не выглядел стариком.

Уперев руки в бока, он смотрел на переплетенные тела животных и Малыша.

– Уж точно им спалось лучше нашего.

– Кажется, Малыш поправляется, – сказала Авриль.

Мужчина кивнул:

– Окопник творит чудеса. Малыш пережил ночь. Значит, будет жить.

Они набрали хворосту, и Рассказчик снова развел огонь. Он вскипятил воду, заварил пакетик чая. Затем протянул Авриль углеводный батончик, а еще два положил рядом с собой. Ноздри осла стали раздуваться, но он не двигался, словно ленился вылезать из уютного кокона.

– Красивое животное, – сказала Авриль.