Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры» - Лю Ив

На этом Катя резко замолчала, и больше до самого Сергиева Посада не произнесла ни слова.

Часть семнадцатая

Отец Герасим

В пределе храма отец Герасим увидел женщину, которая уже приходила к нему – посоветоваться о дочке. Немного полноватая, немного угловатая – с уставшим, осунувшимся лицом, – она напоминала медсестру в госпитале для военнопленных. Когда-то, после войны, отец Герасим ещё ребёнком попал в госпиталь, где лечились покалеченные солдаты, тогда ему и запала в память одна женщина – медсестра, которая его выхаживала. Говорила, что он похож на её погибшего сына, когда тот был маленьким. Вытащила с того света, молилась… А на нём уже крест стоял, – так шептались за занавеской какие-то женщины, и врачи не верили что мальчик выживет…

С тех пор, побывав у смерти в гостях, отец Герасим стал серьёзно относиться к Богу… Много пришлось пережить, но Господь его хранил – был, видно, у Создателя насчёт Отца Герасима свой замысел…

На этот раз женщина ждала не одна. Вот же… – принимала свой крест со смирением, но и руки не опускала. Привезла, значит, дочку… Уговорила…

Они понуро сидели на скамье – женщина и дочь. И ещё другая с ними, молодая женщина, лет примерно около сорока – боязливо осматривалась по сторонам. У той просматривалась поражённость. Тоже, похоже, с дочерью…

Необычным контрастом бросались в глаза две девушки: обе лет двадцати с небольшим, только одна с короткими чёрными, как смоль, волосами, а другая… – удивительно: седая. Измождённая, в чём только душа теплится…

Отец Герасим уже не раз встречал похожие случаи.

К нему теперь частенько приводили детей: матери и бабушки – привозили молодых, заражённых нечистой силой среди городских забав.

В суете желаний и стяжании страстей люди не замечают, как нечистая проникает в самые их потаённые глубины. А там уж – ешь его, пей его силы, управляй – он и пикнуть не смеет. Сколько мужей пьянствуют не потому, что сами выбирают, а потому что бес внутри их не дремлет и велит пить? Так ему сподручнее управлять пьяненьким, заставлять его на себя трудиться. Сколько молодых парней довели себя до петли или каким другим способом до самоубийства? – Не счесть! Погибают! Несть им числа!

Наркомания и бесовство – вот они теперь какими стали «детские игрушки». Всё чаще и чаще молодые люди пускают в себя бесов.

Оно ведь как бывает? Вот пришёл паренёк или девчушка в компанию, а там уже есть один, к примеру – заражённый. Так его бес чего требует? Он требует НОВЫХ жертв – ему интересно расширять своё влияние! Так Нечистый своего подопечного и толкает, – мол: давай, дружок – подпиши-ка мне ещё парочку-тройку глупеньких! Посмотри, кто из них готов, кто из них согласится впустить? – Вон того видишь? Этот наш будет! – иди к нему, приласкай, приголубь, понравься ему – пусть грудь-то пошире отворит, – люблю я не только в щёлку узенькую просочиться, а и на карете въехать! Да под бравурную музыку!

Вот и впускают демонов, не ведая что творят – дают всякой нечисти пристанище. А думают-то что? (Дети малые!) – Думают «ангела обрели»!… Всегда себе заслуги припишут… А бес, он своё дело туго знает, – ему свято место пусто не будет! Где вместо Бога пустота – туда и просочится!

Завидев отца Герасима, Галина Петровна проворно поднялась и поторапливаясь направилась к нему.

– Отец Герасим, батюшка – не откажи! Посмотри мою девочку. Привезла! Беда у нас, горе! – Ребёнка она потеряла: кормить отказалась, он и умер, – мёртвенького уже рожала. Сама тоже не ест. Вся высохла. Да уж я говорила… Не откажи, не оставь нас – помоги! – полезла в сумочку за платком, и снова:

– Помоги, батюшка – на тебя последняя надежда! – на глазах Галины Петровны выступили слёзы…

Вытирая, она продолжала почти скороговоркой:

– А ведь и парень тот, изверг, который её загубил? Который учитель их бывший – парень-то… – покончил с собой! С крыши прыгнул, насмерть. Кому-то наверно надо теперь и за него молиться? А? За самоубийцу-то? Можно или нет? – сквозь слёзы она смотрела умоляюще:

– Батюшка, это что же происходит-то, а? Что же такое происходит?

Отец Герасим покачал головой:

– Молись, матушка, Бог милостив. Будем молиться за дочку, – и добавил голосом построже: – только ты уж будь готова! Не легко это. И дочке тяжко будет. Она сама-то хочет избавиться от лукавого?

– Не знаю, батюшка. Не говорит ничего. Только глазами смотрит и молчит. Смотрит и молчит, – и волна нового приступа слёз опять захлестнула её…

– Ты, матушка, вот что… – Тебе нужно, вон там – поди, спроси сестру за стойкой, где свечи продают: спроси, кто тут помогает одержимых придерживать. Она тебе подскажет. Тебе нужно двух хотя бы, крепких – самой дочку не удержать, когда отчитывать буду. И другой девушке, чёрненькой… это мать её рядом? – Обеим, и девушке и матери – нужно будет, чтобы держали. Не меньше двух человек каждой. Иначе, сбегут от креста и молитвы. Сама ты не справишься. Поняла?

И Галина Петровна сквозь слёзы закивала головой.

Службу ожидали примерно через пол-часа. В прошлый раз, когда приезжала посоветоваться с батюшкой, Галина видела отчитку. Отец Герасим тогда читал молитву над одной худенькой женщиной, а та скалилась, рычала, мотала головой и иногда злобно выкрикивала ругательства! – В церкви… Женщины вообще-то даже и голосом таким не кричат. Очень это показалось жутко, и Галина Петровна испугалась тогда. А теперь вдруг внезапно поняла, что сейчас её молчащая дочка… вот так точно – закричит нечеловеческим голосом! Забьётся! Может даже завоет… словно её – на плаху… —неожиданно Галина Петровна почувствовала, что ей срочно нужно присесть.

Голова кружилась, во рту пересохло, мысли разом улетучились, – мелко дрожали колени и руки. Она прислонилась к стене и стала медленно оседать вниз…

Часть восемнадцатая

Трудный день

Отец Герасим шёл в сторону трапезной. День выдался не из лёгких.

Жаль было женщину с дочкой. Ей придётся приезжать ещё раз. Да и другой – маме чёрненькой девушки, – той тоже одного раза не хватило. Отчитка продолжалась, а женщина не хотела отпускать лукавого, сопротивлялась… – Бес, он ведь так просто не уйдёт, если она его обратно зовёт… Да уж!

Люди содержат нечистых, заигрывают с бесами. И никто не в силах им помешать, когда человек сам хочет бесов – САМ