Гаятри и Васяня под крылом московской «тантры» - Лю Ив

плачущей в углу взрослой, полноватой женщины – до чужой матери, оплакивающей единственную дочку.

– Мало ли… ещё одна не выдержала, – вот и все думы… Посторонние взгляды скользили безучастно. Её обходили, стараясь не дотронуться – реакция города, в котором Галина Петровна родилась… Реакция человеческого сообщества, от которого отвернулась её дочь.

***

Разбитая дорога… Эти бесконечные, давно ставшие привычными – московские ремонты вечно вскрытых коммуникаций… – голые трубы в траншеях вдоль городских улиц, глина и грязь…

Во всяком случае это на время отвлекло Галину Петровну от невесёлых дум, пока она добиралась от метро до нужного ей здания по заполненной грязью улице. Идти оказалось далековато.

Добравшись, наконец, до высокого синего дома женщина, переступая уставшими ногами, сверила записанный на листке номер квартиры с табличкой над дверью и вошла в нужный подъезд. На лифте она поднялась на третий этаж и нажала кнопку звонка.

Дверь открыла небольшого роста моложавая женщина, на вид чуть более сорока, стройная – интеллигентного вида: вьющиеся чёрные волосы заколоты на затылке, взгляд слегка виноватый и неуверенный.

– Здравствуйте! Я Маргарита Львовна, друзья зовут Мардж, – хозяйка протянула руку, чтобы поздороваться.

– Ну, а я Галина Петровна, – ответила Галя, – будем знакомы… – И посмотрела… как есть солдатская мать, приехавшая на похороны…

Обе постояли немного, и Галина наклонилась расстегнуть сапоги.

– Нет, нет – не разувайтесь, прошу вас… – забеспокоилась было Маргарита Львовна, но взглянув на сапоги Галины Петровны с налипшей на них глиной замолчала…

Галина Петровна тоже посмотрела на грязные сапоги:

– Я бы с удовольствием дала передохнуть ногам, устала очень… Вы позволите?

И Маргарита Львовна засуетилась, подавая гостье тапочки.

– А я уже жду, приготовила чай, вы же с работы? Вам нужно перекусить… – и она указала рукой через прихожую на кухню. – Проходите сюда!

– А где дочка-то ваша, дома? Мне бы с ней поговорить? – справившись с молниями на сапогах и надев тапочки Галина решила не тянуть…

– Да, конечно… Дома. Только я вас прошу – сначала перекусите. Дочка у себя в комнате. Она не выйдет. Мы потом сами к ней зайдём. Пожалуйста! – и Мардж умоляюще наклонила голову.

Галина Петровна согласилась. Она уже столько ждала, ещё несколько минут потерпит. Да и с мамой дочкиной подруги – им конечно есть, о чём поговорить.

На столе, на красивом блюде было уложено несколько тонких, элегантно декорированных бутербродиков с сыром и ломтиком помидора, посыпанные укропом; в вазе – нескольких видов конфеты; в фарфоровом чайничке с цветочками – заварка; на плите пыхтел кипяток.

Галя присела к столу. И стала смотреть на Маргариту Львовну. Почему-то она никак не могла начать… Чай был ещё слишком горячий, а говорить – почему-то не говорилось.

Они посидели немного молча, и Мардж произнесла:

– Может вы и правы. Наверно вам лучше сначала увидеть дочь, – и две женщины поднялись одновременно.

Маргарита Львовна легонько постучала в дверь и открыла, не дожидаясь ответа.

В углу комнаты, на полу сидела девушка двадцати с небольшим лет, с мобильным телефоном в руках – наверно, играла. Отросшие бобриком волосы…

«Не седые», – подумала Галина…

Девушка молчала. Глаза чёрные, смотрят отстранённо – безучастно, сидит и просто смотрит. Галине Петровне сделалось как-то не по-себе.

– Здравствуй, Катя, – осторожно произнесла она, и протянула, было, руку.

Но девушка не шевельнулась, и рука Галины Петровны неловко повисла в воздухе. Женщина в отчаянии вопросительно повернулась к Мардж.

– Это ничего, не обращайте внимания. Она вас слышит. Только не хочет здороваться, это не важно. – Катенька, это мама Танчи, она поговорить приехала… Может, ты поговоришь? А? Она специально для этого ехала с другого конца города, устала… Ответь, Катенька? Пожалуйста!

И страдательное выражение её лица застыло в до боли знакомой Галине гримасе беспомощности. – Тогда только она поняла, почему Мардж не торопилась проводить к дочке.

На кухне Маргарита Львовна рассказала, что дочь не всегда такая. Иногда нормально разговаривает. И нормально себя ведёт. Но… несколько месяцев – всё чаще и чаще – замыкает в ней что-то, и всё! И никак неизвестно, когда это случится. Предусмотреть невозможно. Растормошить тоже. С психологом уже разговаривали, выписал лекарство.

Иногда по две недели ничего, а иногда раза три-четыре за неделю. Бывает на пару часов всего, а было и почти на весь день. И ничего нельзя поделать.

Примерно года два назад дочь Маргариты Львовны начала ходить на эти всякие тусовки, интересоваться эзотерикой, читать разные книжки – немыслимые, но ничто беды не предвещало. Разве можно было что-то подумать? Об опасности? – Нет, даже и мыслишки не возникало! Мардж и сама несколько раз читала нечто подобное, и ничего. Правда, на тренинги сама не ходила.

Зато после нескольких таких дочкиных замыканий и первого подозрения… Вдруг это последствия от тренингов, а не случайная меланхолия, – вот тогда Мардж взялась искать в интернете информацию. И такого отыскала – мало не покажется!

И Мардж рассказала о том, что писали многие люди о данном тренинге «Прикосновение сексуальности». Много, конечно, очень лестных отзывов – значительно больше, чем отрицательных. Но… отрицательные зато такие, что волосы дыбом!

Почти месяц уже дочь больше никуда не ходит, – то ли тренинги там кончились, то ли учитель заболел… В общем – пока сидит дома.

После того Крымского семинара Катин вернулась намного раньше срока, побритая налысо, и какая-то нехорошая. – Маргарита Львовна использовала именно это выражение: нехорошая. А что это означает – объяснить не смогла: ощущение, мол, такое, а из-за чего – не понять.

А примерно неделю назад, была у них проездом дальняя родственница, из маленького городка в Сибири: на пару дней останавливалась проездом, в монастырь какой-то в Прибалтике направлялась… – воцерковлённая такая бабулька, живенькая, подвижная. Миссия у ней какая-то была от своей христианской общины: к известному батюшке везла какое-то поручение от своих. Говорила, что батюшка тот ясновидящий, и её к нему послали с поручением.

Так вот… бабулька та – дочку Маргариты Львовны посмотрела… Неожиданно так совсем заинтересовалась девочкой… А после – сообщила Маргарите Львовне… совсем уж негаданно! Что у девочки её… ни мало, ни много – сущность, подселенец – бес значит, по-христиански! Вот так!

Маргарита Львовна, ясно дело – обомлела!

А бабулька продолжила:

– Ничем это не лечится, и не стоит дитя напрасно лекарствами морить, это не поможет, сколь ни надейся. А дальше будет только хуже… Сказала, что своими глазами уже не раз видела подобных одержимых: Бес у них волю взял и сосёт из сердечка силушки, окаянный.

И другого пути, якобы,