Убийство девушку не красит - Лидия Ульянова

Тройка молодцов дружно сунула руки за пазухи. Мысли завертелись каруселью в голове: грабеж… убьют… будут сначала бить… боль… мама… кровь… Так же дружно руки вылезли из-за пазух и перед глазами хороводом замелькали, сливаясь воедино, строчки фамилий, лица фотографий, фиолетовые пятна печатей. Ага, это, наверно, и называется «предъявить удостоверения». В голове было, как в доме Облонских.

Дрогнула входная дверь, и на пороге возник свежий персонаж. Человек-Ухо. Промелькнула радостная непутевая мыслишка о том, что хоть один из них знаком, будет кому предъявить. Но ее тут же сбила с ног мысль-палач: свидетелей не оставят, теперь ее точно «уберут»…

Ноги начали подкашиваться, затекшие руки, уставшие сдерживать мятежного Боба, ослабли. Боб моментально воспользовался ситуацией, спрыгнул на пол и, одним прыжком приблизившись к двери, вцепился Уху в штанину. Тянул, рыча и упираясь в пол коротенькими, сильными лапами. Раздался треск рвущейся материи. Один взмах чьей-то ноги, и единственный защитник отлетел в угол, кратко взвизгнув от боли и беспомощности. Снова мелькнул пистолет, сопровождаемый возгласом:

– Я же сказал: уберите собаку. Пристрелю!..

Опять Катя рванулась в угол, накрывая собой Боба, и очутилась на полу с псом в охапке. Человек-Ухо озадаченно разглядывал свисавший со штанов лоскут, за которым просвечивала бледная нога с торчащими вразнобой длинными рыжеватыми волосками. Все молчали.

Катя, обнаружив себя под ногами невесть у кого, резко поднялась, автоматически поцеловала Боба в макушку и, раскрыв дверь в ванную, осторожно спустила собаку с рук в спасительную темноту. Дверь поскорее захлопнула. Там, во всяком случае, он был в относительной безопасности. Боб моментально навалился на запертую дверь и заново заголосил.

Выматерившись над безвозвратно погибшими штанами, Человек-Ухо тоже поводил перед Катиным лицом удостоверением, одновременно озвучивая написанное. Катя только уловила фразу «оборот наркотиков».

– Вы Миронова Екатерина Сергеевна? – не столько спросил, сколько констатировал он, убирая удостоверение во внутренний карман.

Катя молча кивнула.

Из черной папки Человек-Ухо достал некую официальную бумагу, расцвеченную снизу фиолетовым цветком печати, и протянул Кате. Смысл написанного не то чтобы ускользал, он даже не появлялся. Отдельные, не монтирующиеся друг с другом фразы: «городская прокуратура», «контрабанда наркотических веществ», «в особо крупных размерах», «предумышленное убийство».

На фоне этих малопонятных фраз значение для Кати имела только ее собственная фамилия, да фамилия Пояркова. Кате казалось, что вместо головы у нее зависший компьютер, из последних сил выведший на экран буквы ЧТОТОНЕТАК. Буквы крутились внутри черепа, поворачиваясь в разных плоскостях и проекциях, заполняя собой все извилины, действуя как анестезия.

От собственной беспомощности Катя внезапно громко зевнула. Глупый и неуместный ее зевок, казалось, вернул всех на место.

Человек-Ухо, определенно главный из всех, объяснил ей как юродивой:

– Мы из милиции. Это – санкция на проведение у вас обыска. Вы подозреваетесь в причастности к убийству гражданина Пояркова Михаила Кузьмича и в хранении у себя наркотических веществ. Понятно это?…

Это было понятно. Человек-Ухо между фразами делал длинные паузы, словно проверял, доходит ли до Кати смысл его слов. Когда смысл начал доходить, стало даже как-то легче.

«Сейчас разберемся, мне скрывать нечего», – подумала Катя и только сейчас заметила, что Нины с ними нет.

Катя предложила всем четверым пройти в комнату и пошла вперед, оставив Боба беситься в запертой ванной.

Стандартная процедура вопросов и ответов. Просьба предъявить документы. Изучение страничек ее паспорта. Разглядывание оказавшихся под рукой водительского удостоверения и техпаспорта: вот ведь, баба, обезьяна с гранатой. Зачем-то попросили Катины фотографии, и один из молодцов засел в кресле за разглядыванием разных моментов Катиной жизни.

К Кате начала потихоньку возвращаться всегдашняя язвительность. Хотела было сказать, что есть еще две полки видеокассет и файлы в компьютере, но передумала. А они не спросили.

Человек-Ухо, Катя так и не запомнила имен и фамилий, не делал вид, что видит Катю впервые в жизни. Они оба прекрасно понимали, что хорошо запомнили друг друга при единственной вчерашней встрече. Еще до Кати дошло, что гражданина Пояркова нет больше среди живых. Бедный Кузьмич, Поярков-Доярков… Мысль о его смерти мало беспокоила сейчас Катю, гораздо меньше, чем мысль о предательски запертом в ванной Бобе.

Вот только фразу о контрабанде наркотических веществ Катя, как ни пыталась, не могла никуда приставить. Разве что к Бобу. Не к тому, что покорно начал затихать в темноте, а к Борису-Бобу-Бобочке, покинувшем ее дом давным-давно.

Последняя их случайная встреча произошла осенью, в тихом модном ресторане, куда Катя пришла на деловой обед. Боб тоже обедал, но один. За прошедшее время он сильно сдал, осунулся и постарел. Выглядел нелепо: немолодой мужик тинейджерского прикида с уклоном в хэви-металл.

Катя злилась на себя за малодушие – ей было неудобно за Боба перед заказчиком, который сам из себя не Бог весть что представлял, но она не предложила подошедшему к их столику Бобу подождать ее. Она чувствовала, что Борису хочется поговорить, рассказать о себе, пожаловаться, как встарь, но не дала ему такой возможности, встречи не назначила и звонить не предложила. От общих знакомых Катя знала, что Боб прочно «сидит на игле», и сейчас связала приход ментов именно с ним. Больше не с кем вроде. Но его фамилии ведь до сих пор никто не называл.

«Все чудесатее и чудесатее», – сказала себе Катя словами кэролловской Алисы.

– Что вас, Екатерина Сергеевна, связывает с гражданином Поярковым Михаилом Кузьмичом?

Катя задумалась. Что же их связывает? И связывает ли что-либо? Можно ли принимать во внимание его теплое плечо, уверенные руки, отпечаток его губ на пивной банке?

Односложно ответила:

– Полагаю, что его вещи.

– Какие вещи?

– Полиэтиленовый пакет с бумагами.

При словах «полиэтиленовый пакет» все четверо дружно повернули головы в Катину сторону.

– Где сейчас этот пакет?

– На кухне в тумбе лежит.

На лице Человека-Уха разгладились резкие складки. Какая умница, решила не отпираться…

– Не могли бы вы показать нам пакет?

– Могла бы.

В сопровождении «конвойного» Катя принесла сверток и протянула его Человеку-Уху. Тот цапнул пакет и стремительно нырнул внутрь. Ничего не понимая, перебирал чужие старые письма, не зная, что делать дальше: читать или не читать. Читать долго. Он аккуратно сложил их обратно в пакет и положил перед собой на стол.

– Еще какие-нибудь вещи гражданина Пояркова у вас имеются?