Убийство девушку не красит - Лидия Ульянова

– Не Буке, молодые люди, а Бука, – наставительно поправила величавая консьержка. – Бу-ка. Не склоняется. Вы что, не слышали никогда? Всемирно известный пианист. Бука.

Движением руки она преградила дорогу возникшей перед ней Кате:

– Одну минуту, девушка.

– Вот-вот. Там и рояль есть, кабинетный. Откройте ворота, – встрял не к месту самый молоденький, худенький пацанчик лет восемнадцати.

– Исключено, молодые люди. В наш двор посторонним машинам въезд запрещен.

– А нам что, по воздуху рояль закидывать? Так пусть окно откроет.

– Погоди, Сережа, – оборвал старший, – разберемся сейчас. У господина Буки оплачена доставка до квартиры.

– Вот идите отсюда на набережную, к черному ходу, там все всё носят.

– К какому черному ходу?! У нас горка с дверцами из хрусталя, рояль известной фирмы, стулья… Нам простор нужен для маневра. Как мы по черной лестнице рояль понесем?!

– Да, стулья, гарнитур мастера Гамбса, – снова некстати схохмил грузчик Сережа. Консьержка перевела на него грозный взгляд и уже примеривалась, как бы сообразить нахалу дополнительные трудности.

– Извините его, – уловил настроение старший. – Этаж пятый, последний. Как мы понесем?

– Василич, какой пятый этаж? Здесь всего четыре, я считал. Может, мы не туда приехали? – не унимался молодой Сережа.

– Илья Ильич Бука занимает мансарду. На набережную, господа, на набережную! Я сейчас позвоню в квартиру, и вам откроют черную лестницу. – Фрекен Бок набрала номер и подобострастно загудела в трубку почти басом: – Илья Ильич, это вахта. Вам здесь мебель привезли… Да, у меня стоят… Трое… Да, Илья Ильич, да, я так и сделаю… Да, скажу обязательно… Пусть Наташа спускается. – Трубка почтительно опустилась на рычаг. – Сейчас спустится домработница Наташа и откроет вам дверь с черного хода.

Старший грузчик, видимо, отвечавший головой за сохранность доставляемых предметов, продолжал упорствовать:

– Как же мы по черной лестнице понесем рояль? Там же узко. Да еще пятый этаж…

– Там не узко, молодые люди, не нужно видеть во мне зверя. Наша черная лестница была раньше парадной, и там очень широко. Там даже мраморные ступени. И там всем носят мебель, пройдет там рояль, не сомневайтесь.

– А зачем же переделали? – не унимался Сережа.

– Вход непосредственно с набережной не безопасен, – важно пояснила консьержка тоном экскурсовода в музее. – Здесь у нас во дворе собственная стоянка, охрана, я. И лифт со стороны набережной приделать было невозможно. Поэтому жильцы пользуются бывшей черной лестницей как парадной, а больше на лифте ездят. Старая же парадная лестница используется как хозяйственная. На набережную, молодые люди, на набережную, там Наташа вас встретит…

Вспомнив про Катю, «домоправительница» скупо извинилась.

Робея под колючим взглядом Фрекен Бок, Катя нарочито бодро справилась у нее о том, дома ли Михаил Кузьмич Поярков, и получила в ответ приторно-карамельную улыбку и ответ странным шепотом:

– Третий этаж, от лифта налево, пожалуйста.

Ответ был дан только после того, как дама задумчиво оглядела Катю с головы до ног. Катя еле удержалась, чтобы демонстративно не повернуться перед ней на триста шестьдесят градусов и не поинтересоваться, может, и ей сразу на черную лестницу. Но удержалась и под прицелом глаз, сверливших спину, прошла к лифту.

Современный лифт «Отис» не выглядел в дореволюционном доме неуместным, он был заботливо стилизован под старину – респектабельный, с большой, в зеркалах кабиной, деревянными панелями и чистым, не заплеванным полом. Только внизу, под зеркалом было выцарапано гвоздиком по темному дереву «Симка – коза драная дает за деньги!»

Катя улыбнулась, нажимая на круглую пупочку с цифрой три: респектабельность еще не полностью проникла в души поклонников неизвестной Серафимы…

На третьем этаже широкую площадку заливало яркое весеннее солнце, обливая лучами намытые квадратики разноцветной плитки под ногами. Поднявшись на полпролета, Катя остановилась у двери из деревянного массива и, чуть помедлив, позвонила. В глубине квартиры отозвалась негромкая соловьиная трель. Катя покраснела и испугалась: что же она скажет? С чего начнет? А если откроет Лорик? А вдруг откроет он сам и решит, что Катя навязывается?…

Еще Катю волновало, достаточно ли хорошо она выглядит. Все-таки нужно было надеть новое шерстяное пальто, но в нем так неудобно выходить из машины. Уверенности придавало только то, что вчера наконец-то был сделан «Рестилайн» во весь лоб. Лоб сиял девственной чистотой без единой морщинки, из уголков глаз ушли предательские «гусиные лапки», а сами уголки призывно приподнялись вверх. Катя знала, что выглядит замечательно.

Для пущей уверенности она сложила перед собой руки, выпятив элегантные, тоже суточной давности, нарощенные ногти с французским маникюром.

За дверью раздалось еле слышное копошение. Кто-то разглядывал Катю в «глазок». Катя занервничала и начала сердиться, раздумывая, не уйти ли отсюда и ну его к черту с его письмами. Письма, в конце концов, можно у консьержки оставить. Руки со свежим маникюром спрятала глубоко в карманы куртки. Подумав, одну вытащила и чуть более решительно нажала на пуговку звонка.

Дверь, после быстрого шевеления с той стороны, открылась почти мгновенно. На пороге стоял незнакомец: средних лет, средней внешности, среднего роста – взглядом скользнешь мимо, не останавливаясь, и забудешь в то же мгновение. Если бы не уши. Уши жили тут самостоятельной, яркой и колоритной жизнью. Несчастные уши-инвалиды бывшего борца, жалкие остатки недобитых хрящиков, обтянутые кожей и живописно выкручивающиеся двумя розочками по бокам стриженой головы. Эти уши были его единственной, но прочно запоминающейся приметой. Катя так и назвала его про себя: Человек-Ухо.

Человек-Ухо молча наблюдал за Катей, проникая взглядом под одежду и тщательно ощупывая глазами. Нет, это не был взгляд записного ловеласа, раздевающего хотя бы мысленно каждую женщину детородного возраста. Это был взгляд профессионала – острый, внимательный, чутко реагирующий на любое незаметное обычному глазу движение. Охранник. Неудивительно, если задуматься. Просто там, в дороге, Поярков предстал перед ней в другом свете, она и предположить тогда не могла, что его, кроме нее, может охранять еще кто-то. А вот, оказывается, как…

Все это время Катя тоже с интересом разглядывала поярковского бодигарда и, разумеется, не выдержала первой, ежась под взглядом:

– Здравствуйте. Мне нужен Михаил Кузьмич.

– Михаил Кузьмич в настоящее время не может с вами встретиться.

Построение фразы и интонация сделали бы честь дворецкому королевской семьи. Кате стало смешно. Она разом перестала чувствовать неловкость и весело спросила:

– Но он хотя бы дома?…

– Михаил Кузьмич в настоящее время отсутствует. – Человек-Ухо нахмурился, недовольный охватившим Катю весельем.