Этот дождь решает всё - Валерия Савельева

Стас пожал плечами, глубоко вздохнул и прохрипел:

– А может быть, ты меня? Каждый раз, когда я оказываюсь на пляже, где-то рядом ты. – Он улыбнулся, а потом уступил: – Я живу неподалеку.

– Что?

Живет неподалеку? То есть мы практически соседи. Но я ни разу не видела Соломинцева на улице. Где тогда он расположился? Определенно выше, чем мы. Если бы Стас жил где-то в коттеджах, я обязательно столкнулась бы с ним еще летом. А если он ближе к горам… Точно, «свечки»! Те тринадцатиэтажки, парочку которых какой-то безумный проектировщик влепил на самой окраине города.

– Я здесь живу, – повторил Стас. – А вот ты…

– Соломинцев, неужели тебе неизвестно, что дом директора всего в паре сотен метров отсюда? – Я закатила глаза. Хотелось отползти от Стаса, но желание с трудом удалось перебороть. Незачем.

– Известно. Но это не означает, что ты живешь с ним. – Стас достал сигарету и закурил.

– Нет, мы, обанкротившись, конечно же, сразу приобрели тут дом и земельный участок, – едко отозвалась я.

По удивленному взгляду Соломинцева я поняла, что он этого не знал. Смешно, но первое время мне было дико стыдно; казалось, о случившемся с отцом в курсе все – каждый прохожий, турист, продавец в магазине. На самом деле никто даже не подозревал. У людей множество своих проблем, чужие их интересуют только в случае, если чем-то перекликаются. К примеру, если бы о моей истории узнала успешная женщина, которая сама недавно потеряла бизнес и осталась без копейки, она бы немного успокоилась. Самую малость. Потому что такое случилось не с ней одной, потому что теперь можно поджать губы и сказать: «Вот мне сложно, а ей… пфф… у нее еще все впереди, ноет почем зря».

– Да, мы обанкротились. Поэтому приехали сюда, – подтвердила я.

– Соболезную, – подумав, выдал Стас и сделал очередную затяжку.

Я скривилась.

– Черт, Соломинцев, затуши эту дрянь сейчас же! У меня аллергия, – выпалила я, а потом поправилась: – Ну, подобие.

Сначала Стас замер, изучая меня взглядом; сигарета в его пальцах продолжала тихонько тлеть. Но спустя пару секунд Стас все же затушил ее о камни.

– Извини, я не знал. – Он отвернулся, грустно уставившись на море. – И за корпоратив тоже… извини. Глупо поступил.

– Чем же? – насторожилась я.

– Я почти сразу догадался, что это ты, по голосу, но молчал.

– Стас, не нужно. – Стало не по себе. Я почувствовала, как начинает пылать лицо, и поскорее наклонила голову, утыкаясь лбом в согнутые колени.

– Почему?

– Неприятно, когда люди притворяются.

– Но я вообще-то не при…

Не успев договорить, Соломинцев дико закашлялся и согнулся пополам. Он задыхался, хватался за горло, стремясь остановиться, но просто не мог. Плечи содрогались, губы побелели. Я настолько испугалась, что в мгновение ока оказалась рядом. И замерла, не зная, что делать.

– Ты в порядке? – только и смогла спросить я, осторожно касаясь плеча.

Соломинцев вымученно кивнул. Я сглотнула. Это плохо. Очень плохо. Такой кашель вообще не может предвещать ничего хорошего, а когда с каждым днем ухудшается… Сегодня воскресенье, в пятницу Стасу явно было лучше. Коря себя за внезапный порыв заботы, я осторожно отодвинула рисунки, чтобы ни в коем случае не запалить последний, и развернула сложенный вчетверо плед.

– Садись! – недовольно рыкнула я, затаскивая Соломинцева на одеяло. – С таким бронхитищей нужно дома валяться и терпеливо глотать таблетки, а не рассиживаться на холодных камнях. Ну что за дурной…

– Я лечусь, – попробовал оправдаться Стас.

– О да, Соломинцев, я вижу, как ты лечишься, шляясь по вечеринкам и пляжам.

– Оно уже проходит.

– Сколько?

Было тревожно. Я понимала, что не должна волноваться за Стаса, для этого у него есть целый вагон и маленькая тележка поклонниц, но не могла заставить себя остановиться. Ведь это я сижу сейчас рядом и слушаю жуткий кашель, а не они. И сегодня мне точно под силу вправить этой дылде мозг.

– Что сколько? – просипел он.

– Сколько уже болеешь? – требовательно поинтересовалась я. – Стас, это не шутки. В пятницу у тебя кашель был гораздо мягче. А вдруг воспаление легких? Ты снимки делал?

– Пфф… – послышался смешок. – Да хватит тебе, Пигалица, неужели волнуешься?

В точку, Соломинцев. Я резко повернулась, собираясь высказать все, что думаю, и чуть не столкнулась с ним носами. Пока я распалялась, Стас придвинулся ближе, и теперь его серые глаза были всего в паре сантиметров от моих.

– Не мечтай, Соломинцев, я просто злюсь. И кстати, еще раз назовешь меня Пигалицей… – процедила я сквозь зубы, даже не пытаясь отодвинуться.

– Ммм? Что ты сделаешь? – вкрадчиво прошептал он. По коже пробежали мурашки, но я не вздрогнула, лишь сильней прищурилась и выпалила:

– Язык вырву!

– А может, лучше откусишь?

Он подался еще ближе; ресницы дрогнули, прикрывая глаза. Казалось, еще совсем чуть-чуть и… Я фыркнула и заржала, утыкаясь лбом в коленки. Мне представилась варварская картинка: как Стас лежит на столе, высунув язык, а я с ножом и вилкой примериваюсь, как бы получше его «откусить». Бли-ин.

– А ты забавный, – выдавила, наконец, я, отсмеявшись.

– Ты тоже… забавная, – пробормотал Стас задумчиво.

Когда я выпрямилась, он уже отодвинулся и сидел, сверля взглядом море – спокойное и тихое, как мгновение, которое всего минуту назад было между нами. Близко, слишком близко. Нет, Стас не мог пытаться меня поцеловать, это абсурд. Я кинула на него настороженный взгляд. Абсурд?

– Я болею вторую неделю, – внезапно прервал мои размышления Соломинцев. – Снимки не делал.

– Кашель ужасный…

– Согласен.

Я примерно подсчитала в голове даты. Именно столько Стаса не было, когда он исчез после нашей мирной встречи на пляже. Я злилась, кипела, пыталась что-то узнать у Маркова, а Стас… болел? Неужели все было так просто?

– Соломинцев, а почему я? – Вопрос вырвался сам и прозвучал кривовато.

– В смысле?

– Ты можешь быть прекрасным человеком, мы убедились в этом позавчера. Интересным, разговорчивым, привлекательным. Ведь за что-то тебя любят все девочки моего отдела.

– За врожденное обаяние? – с усмешкой предположил он.

– Пусть даже за него, – отмахнулась я, не желая спорить. – Но почему со мной ты все время ведешь себя, как скотина? Ведь должна быть какая-то причина!

– К чему эти вопросы? Сейчас я веду себя не как скотина. – Стас нахмурился.

Больше ничего не сказав, он взвесил на ладони камешек и запульнул в подступающую волну. Всплеск слился с шорохом гальки.