Этот дождь решает всё - Валерия Савельева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом, когда уровень опьянения достиг максимума, а здравомыслие – минимума, по залу поползли шепотки, передаваясь всем, до кого могли дотянуться зачинщики. Когда мы с Катюшей спокойно сидели и поедали очередной салатик, собираясь вскоре отправляться домой, рядом оказалась та самая обожающая Соломинцева Леночка. Она протягивала шапку, внутри которой виднелись маленькие белые клочки.
– Вытяни бумажку?
Я, чтобы поскорей отвязаться от нее, даже не подумала и, протянув руку, достала первый попавшийся обрывок. Взглянула на него – крестик. Посмотрела более осмысленно, соображая, что дело нечисто. Что это значит?
– Это… что? – в последний момент успела остановить я Лену.
– Как что? Традиция! – Она похлопала глазами. – Я тоже тянула, но не повезло. – И продемонстрировала пустую бумажку.
– И в чем же заключается «традиция»? – подбодрила ее я.
Ленка охнула, падая на ближайший стул, и окинула нас с Катей удивленным взглядом. Мы ответили скептическими. Я для полноты эффекта выложила на стол бумажку с крестиком.
– Так свидания же… – пробормотала Лена. – Участвуют все одинокие до тридцати пяти лет. Вдруг повезет?
С горем пополам из нее удалась вытрясти все подробности «молодежной забавы», проводимой на каждом мероприятии компании после ухода шефа. Все подозревали, что дед о ней знал, но не ругался, а значит, поощрял продолжать.
Итак, в офисе имелось четыре комнаты отдыха: по одной на каждом этаже. Ближе к полуночи – они что, оборотни? – из закромов вытаскивались две шапки со жребием. В каждой множество белых листков и всего четыре меченых. Счастливая случайность отбирала восемь участников, среди которых потом устраивались пресловутые свидания вслепую. Совсем вслепую. Участникам завязывали глаза, выбирали секундантов и отправляли с ними в комнаты. Повязки не разрешалось снимать, пока не угадаешь, кто сидит перед тобой.
Абсолютная. Бесповоротная. Бесконечная. Тупость!
Я честно собиралась отказаться, сбежать к чертовой матушке, чтобы провести ближайшее время дома, в тишине и спокойствии. Но Кате идея понравилась. А если подруга что-то решила, отвертеться сложно.
– Нет-нет-нет, я никуда не уйду. Ты участвуешь, я – секундант. Будет весело! – затараторила она, когда Лена убежала раздавать жребий остальным.
– Чем же? Меня засунут в комнату с незнакомцем, с которым еще придется поддерживать беседу.
– Вас же не целоваться заставляют, а разговаривать. Я буду рядом, или в комнате, или за дверью. К тому же, сама знаешь, у меня легкая рука. Вытяну тебе самого красавчика.
Сопротивляться не было смысла, поэтому я грустно кивнула. Ничего, поговорю немножко и уйду. А у Катюши рука действительно легкая, ни разу не подводила.
Сбегая от расстроенной подруги подышать свежим воздухом, Катя никак не ожидала, что ее мгновенно перехватят за запястье чьи-то цепкие пальцы.
– Екатерина? – поинтересовался тот самый Роман, о котором Энжи говорила половину вечера. С намеками говорила, но и сама Катюша не лыком шита.
– Да? – задумчиво прищурившись, протянула она.
– Энжи ведь участвует в игре? Я, кажется, заметил…
– Тоже участвуешь? – Прозвучало лукаво. Катя с самого начала вечера подозревала, что парень что-то скрывает.
– Я? – на лице Романа отразился шок, потом понимание. – О не-ет.
– Тогда… есть какие-то «другие» планы? – Катя прикусила губу, ловя догадку за самый хвост. Интересная идея.
– Именно, – довольно отозвался парень. – Наслышана?
– О да.
– Мы вторые. Выбирают женские секунданты, будет предложено просто сказать любой номер от одного до четырех. Вы вытянули первые, я заметил. Так что первые и будете выбирать.
– Предлагаешь выбрать вас?
– Да.
– Я подумаю.
Катя легко высвободила руку у Маркова и вернулась в зал. Ромка предвкушающе ухмылялся, глядя ей вслед.
Он не сомневался, что подумает Катя качественно. И в его пользу.
Не представляя, какого черта ввязалась в эту авантюру, я сидела за столом и уныло колупала вилкой бутерброд. Правило «не съем, так надкусаю» прекрасно действует на всех праздниках, поднимая настроение. Минутка вечериночного вандализма: когда хочешь кого-то убить (например, Соломинцева или Леночку), можно по крайней мере поиздеваться над колбасой, выковыривая острым металлическим зубцом кусочки жира. Представлять в этот момент ничего не нужно, просто сосредоточиться на процессе. Хотя, конечно, если колбаса – это Стас…
Одиночество мое длилось недолго, вернулась Катюша. Она зябко куталась в кофту, которую, в отличие от меня, додумалась взять, и была невероятно задумчива.
– Кать, что случилось? – поинтересовалась я, отрываясь от расчленения злейшего врага в виде колбасы.
– Ммм? – витающая в облаках подруга снизошла до того, чтоб обратить на меня внимание. – Ничего. Просто небо сегодня красивое.
– На улице пасмурно и темно, – нахмурилась я. – Какое небо?
– Красоту нужно уметь видеть, – загадочно заявила Катя. – Иногда она таится в мгновениях.
Возможно. Но для меня сейчас в мгновениях таилось только нежелание никуда идти. Я понимала, что, возможно, будет весело, что кусаться никто не станет (не Соломинцев же), но нет. «Эй, я хотело всего лишь растоптать Стаса, а не какого-то непонятного левого мужика», – молило подсознание.
– Идем? – предложила Катюша, не получив ответа.
– Может, не стоит? – вяло заупрямилась я. – Для тебя это «будет весело», а у меня какое-то дерьмовое предчувствие.
Катя нахмурилась, мгновенно меняясь в лице. Скрестила руки на груди, поджала губы.
– У меня предчувствие отличное, Энж. Сейчас же вставай и пошли. Пока ты на каблуках доковыляешь до холла, как раз время подойдет.
– Спасибо за понимание, мамочка, – проворчала я в ответ, но все же отодвинула бутерброд в сторону и поднялась. Ладно, попробуем, сегодня вечер странностей. – И, к слову, не так уж погано я на каблуках хожу…
В холл, где собирались участницы для какого-то там суперпоследнего жребия, мы явились первыми. Катя сразу же кинулась к выступавшей в роли импровизированной ведущей Леночке, пошепталась с ней и забрала плотную тканевую повязку. Не шарф, в котором сквозь дырочки в пряже можно что-то подсмотреть, а дурацкую ни капли не просвечивающую повязку. Катенька, милая, а можно завязывать не плотно?
Моим мысленным мольбам Катюша не вняла, туго затянула повязку, полностью отрезая возможность хоть как-то сжульничать, а потом, осторожно придерживая меня за локоток, направилась к будущей «камере заключения».