Однажды в Америке - Александр Афанасьев

Он знал, что многие ниточки в современном Вашингтоне тянутся оттуда – из Ирака и Афганистана. Он действительно был инсайдером и знал, что далеко не все ветераны заслуживают уважения. Например, тот же Сэт – будучи офицером разведки (J2), подставил своего батальонного командира, в результате погибли люди, а сам он получил новую должность при штабе. Люди не меняются, это надо помнить…

Волна раскаленного воздуха ударила в спину, он полетел на землю, как тогда в Ираке, моментально перенесясь туда, в страну песка, нефти и предательства. Взрыв произошел, когда он отошел достаточно далеко, потому он не пострадал. Перевернувшись на спину, он выхватил «Глок», пламя лизало остов огромной машины.

– Твою же мать…

Он поднялся, побежал навстречу пламени, надеясь, что кого-то еще можно спасти, вытащить из горящей машины… но было поздно. Машина горела как факел.

– Твою мать… Твою мать… Твою мать…

Забыв, где он, в Ираке или у себя дома, он побежал прочь от машины. Выскочил на улицу… люди шарахнулись от него.

– Стоять, руки за голову!

Он повернулся, все еще не осознавая, где он, и полицейские открыли огонь…

США, Нью-Йорк

13 августа 2019 года

Поразмыслив, я решил, что лучшая оборона – это нападение, и свою тактику действий начал выстраивать именно с учетом этого.

Машину я оставил на многоэтажной платной стоянке – они еще сохранились, хотя их сносили, потому что наш новый мэр – коммунист с супругой-лесбиянкой[37] – решил, что все на европейский манер должны ездить на велосипедах или гулять пешком, это в многомиллионном городе. После чего я отправился делать то, что советую делать всем, у кого неприятности в США, – брать адвоката.

Адвокаты в США – это особая социальная группа людей, даже особая каста, которую одновременно и любят и ненавидят. Есть такой анекдот… вообще-то их много, но я перескажу только один. Вопрос: почему акулы не едят адвокатов? Ответ: профессиональная вежливость.

Адвокаты в США необходимы, как воздух. Юридическая система в США основана не на законе, а на прецеденте, то есть решение одного суда по данному конкретному делу является руководством к действию для последующих аналогичных дел. Судебными же решениями выработаны многие правила, которые в европейских странах содержатся в законах о полицейской службе и об уголовном преследовании. В праве США есть огромная лазейка, согласно которой, если у тебя счета или имущество арестованы, ты все равно можешь их тратить на оплату услуг адвокатов. Потому многие адвокаты берут миллионные гонорары, отмывают деньги и являются очень богатыми людьми.

На противоположной стороне адвокатской корпорации находятся тысячи и десятки тысяч отчаянных и амбициозных новичков, которые живут впроголодь и готовы на все, чтобы их имя появилось в газетах. Это уголовное право, а есть еще коммерческое и налоговое с громадными фирмами, которые принимают выпускников вузов и за десять лет отжимают их досуха, – они работают по восемнадцать часов в сутки, один из десяти доходит до финиша и становится в фирме партнером, то есть тем, кто работает не за почасовые, а получает еще и процент от прибыли. Это вершина, на которую мечтает забраться любой выпускник.

Впрочем, если желаете, можете купить Джона Гришема, да и почитать его. А мне надо принять срочные меры к тому, чтобы кто-то наставил побольше юридических рогаток, а то у ублюдков из нацбезопасности, которые о правах человека имеют самое отдаленное представление, хватит ума арестовать мои счета и применить закон RICO[38] для конфискации имущества. С этих подонков станется.

Я бы, конечно, пошел к дяде Мише, но его не было, и когда он появится – неизвестно. Потому я пошел в другую фирму, тоже широко известную в узких кругах, ее возглавлял Питер Комарницки, бывший федеральный прокурор с большими связями наверху. Связи были с республиканцами, а это был еще один повод выбрать фирму Питера.

Питер, высоченный (он почти семи футов роста, это два метра с копейками по нашему), всегда одетый в костюм-тройку, подъехал на своем «Лексусе» ровно в девять – он был еще и пунктуален. Когда он припарковал свою машину в подземном гараже, я выступил из-за колонны.

– Мистер Комарницки…

Адвокат резко повернулся:

– Что? Кто это?

Я выступил из тени:

– Это я.

– Черт, Алекс. Ты давно тут стоишь? Как ты сюда попал?

– У меня проблемы.

– А Гришман?

– Он уехал.

Комарницки был мне обязан – как-то раз я решил его проблему в Европе. И он это помнил.

– Они тебе что-то предлагали конкретное?

Я покачал головой:

– Нет.

– Тогда что они от тебя хотели?

– Мне показалось, они хотели меня припугнуть.

Комарницки покачал бокалом, в котором было безалкогольное пиво. Он любил пиво. Мы сидели в его кабинете, дверь была закрыта на ключ.

– Вижу, им это не удалось.

– Точно. Вооруженные представители государства вызывают у меня презрение и отвращение.

– Ну, без них тоже нельзя.

– Не забывайте, я родился в стране, где ночной стук в дверь мог означать очень многое.

– Да-да, конечно.

В США можно отлично манипулировать людьми и заставлять их принимать нужные решения, если знать как. Это один из приемов.

А так я рассказал все, за исключением визита в Кирьяс-Джоэль и встречи с Бобом. Правила запрещают прослушивание разговора адвоката с клиентом – но нацбезопасности плевать на правила, они готовы даже покушаться на фундаментальное, такое как право не отвечать на вопросы и не свидетельствовать против себя самого в делах о терроризме.

Но мы, выходцы из Советского Союза, – умеем молчать как никто другой.

– Что ты хочешь? – спросил Комарницки.

– Первое – обезопасить себя и фирму.