Бумажная клетка - Ирина Дягилева

Никита подошел к окну. Теперь она видела только его спину. Не оборачиваясь, он произнес:

– За все это время я ни разу не был у нее на квартире. Кроме тебя и Марины с Олегом, у меня нет друзей в Москве. Твоим родителям я не звонил. Милиции будет трудно меня найти.

– Следователь уже знает, что в гостинице ты две недели проживал с Викой в одном номере. Так что твой адрес в Питере ему известен.

– Тогда мне придется поехать к матери в Самару.

В голове Пульхерии мгновенно появился план спасения. Охваченная эйфорией, она нисколько не сомневалась, что Никита с ним согласится. Он слушал ее, не перебивая, только в конце сказал тихо:

– Надо позвонить на Казанский вокзал и узнать время отхода поезда.

– Воспользуемся Интернетом.

Пульхерия включила компьютер, вошла в сеть. Оказалось, что до Самары есть два прямых поезда, отходящих около двух, и один фирменный – около семи вечера.

– Что называется, «поезд ушел», – разочарованно протянула она. – Сегодня тебе придется переночевать здесь. Не страшно. Надеюсь, Штыкин по ночам спит. Забронируем место на одном из двухчасовых, а завтра я за тобой днем заеду. Будь готов.

Набрав номер Паши Медведева, Пульхерия в общих чертах обрисовала ситуацию.

– Чтобы скрыть следы, я предлагаю билет до Самары купить на твое имя. Сейчас без паспорта не дадут. Мы с тобой посадим Никиту в поезд, дадим проводнице денег, скажем, что он свой паспорт потерял. Следователь будет разыскивать Назарова, твои перемещения его вряд ли заинтересуют. Таким образом, Никита исчезнет из Москвы.

– Я не склонен недооценивать нашу милицию, – с сомнением сказал Паша.

– Даже если его рано или поздно разыщут, он объяснит свое исчезновение полным отсутствием денег, скажет, что ему пришлось до Самары добираться автостопом. А из Москвы он выехал задолго до убийства Вики. Думаю, его мать ему не враг и подтвердит, что в ночь убийства он был у нее.

– Снимаю шляпу, Пульхерия Афанасьевна! – с восхищением воскликнул Медведев.

– Тогда до завтра. Около двенадцати будем ждать тебя возле справочного бюро.

Из-за Галины Матвеевны Пульхерии совсем не хотелось возвращаться в квартиру Германа. Она могла переночевать и у себя, но после всего случившегося могли возникнуть ненужные вопросы, а осложнения ей не нужны. Кроме того, в глубине души она боялась за себя. Вдруг не выдержит и на самом деле изменит Герману. Сможет ли после этого относиться к нему по-прежнему?

Придя домой, она не стала заходить на кухню, приняла душ, легла и провалилась в сон, тяжелый и темный.

На вокзале Медведев уже ждал их. Поезд стоял у платформы, пассажиры спешили к вагонам. Они присоединись к ним.

Обрабатывал проводницу Паша. Делал он это виртуозно. Пожилая тетенька в фирменном кителе, с опухшим лицом и хитрыми, глубоко посаженными глазками взирала на мир с презрительным равнодушием. Она привыкла к бесконечным переездам, надоевшим пассажирам, чаю с лимоном, влажному постельному белью. Пульхерия сразу поняла, что ее, много повидавшую в жизни, заинтересовать можно было только одним – деньгами. Паша отвел проводницу в сторону и что-то зашептал на ухо. На ее лице появился румянец, глазки заблестели. Через две минуты она захихикала, потом громко рассмеялась и посмотрела на Никиту с благосклонностью царицы Клеопатры, властительницы одного из вагонов фирменного поезда, идущего до Самары. На всем протяжении его следования судьба Назарова теперь целиком в ее власти. И она будет к нему милостива, так как эта милость оплачена щедрой рукой Паши Медведева. Пульхерия даже не заметила, когда он успел передать ей деньги. Паша театрально с ними раскланялся, послал воздушный поцелуй тетеньке, та, смущенно зардевшись, махнула ему рукой и, прежде чем Пуля успела его поблагодарить, исчез в толпе пассажиров.

До отхода поезда оставалось двадцать минут. Пульхерия очень хотела поскорее уйти, но какая-то странная сила ее удерживала. В конце концов, он – одинокий, несчастный, потерпевший поражение человек, пытающийся спрятаться в том единственном месте, где его еще могли приютить. Она почувствовала к нему некое сочувствие, даже жалость.

– Позвони потом или напиши, как будут развиваться события, – попросил он. – Деньги я тебе обязательно верну.

– Забудь. Такая мелочь!

– Нет, нет, это мой долг! – с горячностью отозвался Никита.

Пульхерия вдруг вспомнила, как легко сцапала две тысячи евро Галина Матвеевна. А она сама! С каким извращенным удовольствием узнала о своей свадьбе с Германом! Рядом с Никитой обе они предстают не в лучшем свете. Но плевать, она запретила себе об этом думать.

– Передай привет маме.

– Хорошо.

– Надеюсь, ты еще найдешь свое счастье.

– Счастье? – удивленно спросил он.

– Господи, у тебя руки и ноги целы, ты красив, как Аполлон, что еще надо? Тебе будет гораздо лучше без Вики. Таких девок миллион, особенно в провинции.

Он окаменел от отвращения и ненависти. Она это поняла по его глазам.

– Для тебя все легко и просто. Ты умеешь шикарно все устроить. Кого-то убили? Уладила. Кто-то слишком много знает? Уладим и это. Кто-то мешает? Посадим в поезд. Быстро ты всему научилась! Семейка Гранидиных получила достойное пополнение.

Сердце Пульхерии бешено колотилось от вспыхнувшей злости.

– А что, по-твоему, я должна была делать? Лишиться всего ради каких-то абсурдных принципов? Кому твоя правда принесет пользу? Пошел ты к черту, Никита Назаров. Мало я из-за тебя слез пролила? Ты меня совсем растоптать хочешь?

– Пульхерия…

Никита кинулся к ней, но она грубо оттолкнула его, выскочила из купе и скорым шагом направилась к выходу. Теперь все это в прошлом, она надеялась, что больше никогда его не увидит.

Прежде чем спуститься в метро, Пульхерия набрала номер Паши Медведева. Тот был уже в салоне.

– Дашке я ничего говорить не стал. Меньше знает – лучше спит.

– Правильно.

– Следователь от нее ничего путного не добился. Говорили они всего пару минут. У вас все прошло гладко?

– Да. Сколько я тебе должна?

– Пустяки. Рад был хоть чем-то вам помочь.

– Паша, когда ты ко мне на «вы» обращаешься, я чувствую себя замшелой старухой, давай на «ты».

– Легко. Кстати, Герман уже вернулся. Он мне только что звонил. Будьте… будь с ним поласковей.

– Какой заботливый, – рассмеялась она.

– Ты, Пульхерия, прелесть. Есть в тебе что-то такое… – он запнулся, подбирая слова, – …очарование. Тебя так и хочется съесть.

– Как пампушку?

– Зря ты смеешься. Вообще-то я толстых женщин не люблю, но от тебя не могу оторвать взгляд. Сам себе удивляюсь.