Чтение мыслей. Как книги меняют сознание - Вероника Райхль

важная, сложная и времязатратная работа удивительным образом заключается в том, чтобы еще подробнее и глубже вычитать, обдумать, описать и высказать свою философскую позицию.

Компас, одновременно указывающий в двух направлениях

Карла читает Джудит Батлер

1990 год. Карле двадцать лет. Она только что переехала в большой город, нашла комнату в общежитии и начала изучать философию. Она не ожидала, что все это действительно с ней произойдет, однако сейчас каждый день ходит в университет или библиотеку. Читает одну книгу за другой. Принимает участие в обсуждениях и выполняет домашние задания. Учеба отвечает ее глубинной тоске, и Карле не верится, что ей разрешено ее утолить. Возможность посвятить бóльшую часть времени чтению философских книг представляется ей роскошью, и к этому сложно привыкнуть. То, что ей дозволено заниматься подобным ближайшие несколько лет, не может быть правильным. Карла росла в условиях классового конфликта. Ее ушедший из семьи отец — богат, ее одинокая мать — бедна. Будучи ребенком и подростком, Карла видела, как тяжело живется матери и как люди не замечают или не ценят ее труд. Она наблюдала за тем, как патриархат и капитализм усложняют жизнь ее матери и многим другим людям. Мир должен измениться. По утрам в электричке Карла размышляет, не нужно ли ей было заниматься социальной работой или политологией ради возможности помогать другим либо самой участвовать в борьбе. Однако каждый день она все равно приезжает на философский факультет.

Во вторник во второй половине дня Карла сидит на скамейке в парке и читает книгу Джудит Батлер «Гендерное беспокойство». На улице тепло, пахнет сиренью. Карла приобрела эту книгу на феминистском вечере в новом магазине философской литературы. Когда-нибудь Карла хотела бы сама организовывать подобные вечера. Они имеют явный политический подтекст, и о них знают только другие интересующиеся политикой люди, которые смеются низким голосом, курят и при этом выглядят чертовски независимо.

Карла открывает заключение. Она читает Батлер на английском, так как книга еще не переведена на немецкий. Ей удается понять основную мысль, хотя часто приходится заглядывать в словарь. Карла немного гордится собой. Батлер с лихорадочной серьезностью пишет длинными, сложными предложениями. Некоторые из них Карла перечитывает по десять раз. Слова Батлер волнуют ее душу, но она не может сказать почему. Кажется, что Батлер постоянно противоречит самой себе. Однако этого не может быть. Карла читает:

The feminist «we» is always and only a phantasmatic construction, one that has its purpose, but which denies the internal complexity and indeterminacy of the term and constitutes itself only through the exclusion of some part of the constituency that it simultaneously seeks to represent. The tenuous or phantasmatic status of the «we», however, is not cause for despair or, at least, it is not only cause for despair. The radical instability of the category sets into question the foundational restrictions on feminist political theorizing and opens up other configurations, not only of genders and bodies, but of politics itself[25].

Даже этот абзац, по мнению Карлы, указывает на противоречие. Оно заключается в очевидном существовании феминистского мы (в его существовании Карла абсолютно уверена, поскольку оно кажется ей необходимым условием существования феминизма — по меньшей мере как конструкта) и одновременной абсолютной нестабильностью значения этого самого мы. У Батлер одно явно не исключает другое. Однако когда Карла пытается это понять, у нее начинает болеть голова. Тем не менее она решает довериться лихорадочной серьезности Батлер. Карла с трудом осиливает следующие пять страниц, убирает книгу в сумку и едет домой. Как прекрасно быть молодой девушкой, у которой в рюкзаке лежит томик Джудит Батлер в оригинале и которая возвращается домой на велосипеде по темным улицам большого города.

* * *

Этой ночью Карла плохо спит, текст крутится в ее сознании. В четыре утра она резко просыпается: сложные размышления Батлер касаются центрального аспекта ее собственной жизни! Карла еще не может подобрать правильные слова, но ей ясно как божий день, что это именно так. На душе становится радостно. Карла встает, наливает на кухне бокал вина, садится в кресло и смотрит в окно на темнеющую листву каштанов на заднем дворе. Делает глоток и пытается сформулировать в голове мысли, с помощью которых сможет осознать, что имеет в виду. Она представляет, будто говорит с подругой, поскольку если кто-то и способен ее понять, то это Тами. Карла думает: «Батлер описывает мою центральную жизненную проблему, для которой я раньше не находила подходящих слов. Описывает ее через призму бытия женщиной, однако ее текст легко можно трактовать значительно шире. Проблема заключается приблизительно в следующем: общество и родители наложили на меня ограничения. Эти ограничения не тождественны моей личности, и все же они не исключительно внешние. Я чувствую и мыслю в их рамках, мое тело двигается в их ритме. В то же время существует часть меня, которая не согласна с этими ограничениями и совершенно правомерно стремится защититься от них. Моя интуиция — внутренний компас, главный из всех моих инструментов — досадным образом отражает как сами ограничения, так и попытки им сопротивляться. Поэтому совершенно невозможно сказать, стóит ли при принятии решений прислушиваться к интуиции. Во-первых, она иногда в действительности отражает мое хорошее, истинное „я“. Во-вторых, попытка побороть интуицию, даже если она несет в себе ограничения, — всегда своего рода насилие над собой. Однако слепо доверять интуиции тоже не стоит, так как зачастую это приводит — вследствие ограничений — к неверным, принятым из страха решениям. Я каждый день стою перед неразрешимыми вопросами. Страх опозориться в глазах наиболее классных одногруппников — приобретенная неуверенность или разумное предупреждение о том, что некоторые из этих людей на самом деле совсем не так уж милы? Антипатия к тому, как злоупотребляют заимствованиями мои преподаватели, — детская реакция протеста или политически осмысленное сопротивление высокомерному чванству элит? И то и другое в равной степени вероятно. В случае с Батлер даже возможно, что истинны оба варианта одновременно. Вот в чем заключается новая мысль, которая пришла мне в голову сегодня ночью в полусне: быть может, сверхсложные рассуждения Батлер описывают подобные удвоения? Быть может, и в моем случае противоречащие друг другу мысли истинны одновременно? Я еще не знаю, как такое точно выразить, но это важно!

По крайней мере с тринадцатилетнего возраста я начала сомневаться в своих решениях, так как поняла тогда, что родители и школа воспитали во мне неадекватные страхи,