Плата за одиночество - Бронислава Вонсович

— Тогда мне страшно представить ваши худшие стороны, — ответила я. — Извините, инора Эберхардт, с вашего позволения, я все же пойду на обед.

— Иди, конечно, Штефани, — ответила она и, увидев, что Эдди собирается пойти за мной, добавила: — Инор Хофмайстер, а с вами я хочу поговорить. Прямо сейчас.

— С чего такая официальность, Маргарета? — недовольно сказал он, но задержался.

А я быстро пошла на выход. Обедать в компании Эдди мне не хотелось. Его предложение меня больше напугало, чем обрадовало. Создавалось впечатление, что с каждым днем странности лишь множились, наматываясь друг на друга и перепутываясь между собой. До того заведения, в котором я уже несколько раз обедала, я шла, думая только о том, как мне из всего этого выбираться. Поэтому я даже не удивилась, когда за столик со мной рядом сел Рудольф, лишь вопросительно на него посмотрела. Интересно, он сейчас тоже предложит за него выйти, или у него на меня совсем другие планы?

— Добрый день, Штефани, — жизнерадостно сказал он. — Не ожидал, что ты здесь обедаешь. Но было необычайно приятно тебя встретить.

— Добрый день, — ответила я.

Стало ужасно стыдно за подозрения в его сторону. Но стыд меня недолго мучил. Ровно до его следующей фразы.

— Я вот подумал, чем смогу тебе помочь. Хотел зайти вечером, но раз уж все равно тебя встретил… Хочешь найти своих родителей?

Действительно, что еще может хотеть приютский ребенок, как не обрести семью? За это многие из тех, с кем я прожила столько лет бок о бок, готовы были бы сделать все. А уж выдать чужие секреты…

— Нет, — резко ответила я. — Меня это не интересует.

— В самом деле? — удивился он.

А вы уже обрадовались, да, Рудольф, что нашли замечательный подход? Помани приютского ребенка родителями, и он вам в зубах принесет все, что вас интересует. И даже обещание можно не выполнять. Сказать потом: «Мы старались, но, увы, так никого и не нашли».

— Да. Если я им не была нужна столько лет, то к чему они мне?

— Хотя бы ради интереса. — Он смотрел на меня в легком недоумении. — Неужели тебе никогда не хотелось увидеть свою мать?

— Я ее уже увидела, — ответила я. — И что? Стала я от этого счастливее?

— Увидела? — Теперь его интерес стал совсем не наигранным, а взгляд таким внимательным и цепким, что я очень пожалела о вырвавшихся словах. — И где?

— Неважно, — угрюмо ответила я, вспомнив ту высокомерную инору, что презрительно цедила слова, даже не глядя в мою сторону.

— Но ты же никуда не уезжала из Гаэрры, значит, встретилась с ней где-то здесь… — размышлял он вслух.

— Какое тебе вообще дело до моей матери? — возмущенно спросила я.

Больше всего мне хотелось бросить вилку на стол и уйти отсюда. Я не желала говорить о своей семье — для меня эго оказалось неожиданно больно. Останавливала лишь мысль, что не стоит дарить свой обед всяким проходимцам, ведь позавтракать мне так и не удалось. Его подход мне понравился много меньше, чем подход компаньона иноры Эберхардт. Лучше бы замуж предложил выйти, чем пытаться соблазнить поиском родных!

— Потому что мне кажется, женщина, что выдала себя за твою мать, сказала неправду, — спокойно ответил Рудольф, не обращая внимания на мою вспышку гнева.

— Она ни за кого себя не выдавала. Я с ней даже не разговаривала, — неохотно ответила я. — Я сама догадалась.

— То есть ты с ней даже не разговаривала, но уверена, что это твоя мать?

Он с интересом на меня смотрел, пытаясь понять… Но что понять, было для меня загадкой, которых и без него в моей жизни хватало.

— Рудольф, если ты не прекратишь мусолить эту тему, я уйду. — Вилку я все-таки отложила и теперь смотрела на собеседника с раздражением, граничащим со злостью. — Мне это неинтересно. Совсем неинтересно. И помощь твоя не нужна. Ни в этом вопросе, ни в другом.

— Извини, — сказал он.

Но раскаяния в его голосе слышно не было, скорее задумчивость, из чего закономерно следовало — разговор этот ведется не в последний раз, а моя мать его заинтересовала.

— Штефани, а партнер иноры Эберхардт, который тебя провожал, уже уехал? — неожиданно спросил Рудольф.

— Нет, — ответила я.

Все равно это никаким секретом не является. Достаточно сейчас зайти к нам в магазинчик, чтобы увидеть этого Эдди, с наглой улыбочкой болтающего с инорой Эберхардт.

— Тебе нужно держаться от него подальше, — серьезно сказал Рудольф.

Точь-в-точь теми же словами, что про него самого говорил мне несколько дней назад Эдди. Это совпадение неожиданно привело меня в хорошее настроение, даже захотелось подшутить над своим собеседником.

— Это будет довольно затруднительно, — ответила я ему. — Инор Хофмайстер выразил желание на мне жениться. И сейчас я раздумываю, не согласиться ли.

— Жениться? — ошарашенный вид Рудольфа сполна вознаградил меня за все неприятные мысли во время этого обеда.

— А что тебя так удивляет?

— Пожалуй, теперь ничего, — неожиданно ответил он. — Видно, инор Хофмайстер пришел к тем же выводам, что и я.

— К каким?

— Увы, Штефани, ты запретила мне говорить на эту тему. — Он хитро мне улыбнулся. — А я совсем не хочу лишать тебя обеда.

Теперь уж я ничего не понимала. Совершенно. Предложение Эдди было для меня полнейшей неожиданностью. Еще большей неожиданностью оказалось то, что Рудольф знает причину этого. Во всяком случае, так он думает. И считает, что это связано с моей семьей. Получается, Эдди хочет породниться с той дамой, которой предлагал сделать крем «по особому рецепту»? Тогда его интерес становился более понятен.

— Если у человека нет прямых наследников, то наследовать могут и незаконнорожденные, близкие по крови? — уточнила я.

— В корень смотришь, — во взгляде Рудольфа промелькнуло уважение. — Только боюсь, мы сейчас не об одном и том же говорим. Ты о чем?

Я свои выводы озвучивать не собиралась. Получается, пока я не выйду за Эдди, моя мать в безопасности? Если он нацелился на ее деньги, а их должно быть немало — платье эльфийского шелка и заказ крема лично у иноры Эберхардт прямо на это указывают, гарантию получения даст только брак, и должен он быть заключен до того, как меня признают наследницей. Так как после он окажется для меня не столь выгодным брачным партнером…

После обеда Рудольф вызвался меня проводить до магазина, хотя я и пыталась отказаться. Мне нужно было хоть немного обдумать в одиночестве все, что я сегодня узнала, и решить, что же делать дальше. Мысли не радовали. Со всех сторон я старательно загоняла себя в тупик. Обратиться в Сыск, как предлагала Регина? Но у меня ничего нет, кроме смутных подозрений. Там посмеются и отправят ни с чем. Инора Эберхардт весьма обеспеченная дама, занимающая заметное место в Гаэрре. Но ее клиентки тоже очень богаты и известны. И если бы они часто умирали, перед этим использовав крем, сделанный лично для них, на это непременно обратили бы внимание, и давно. А дело иноры Эберхардт совсем не недавно появилось, Сабина говорила, что этот магазин чуть ли не ее ровесник.