Жена напрокат или беременна от бывшего - Агата Санлайт

Я ужасно хотела отсюда уехать.

– Отвезешь меня домой без аварий? Или мне подстраховаться и вызвать такси? – спросила я у Руслана.

– Подстрахуйся и никого не вызывай. Вдруг опять приревную! – поддержал он шутку.

Руслан

Ему впервые в жизни нравилось находиться рядом с кем-то, не думая о собственном комфорте. Вообще не думая о себе.

Наверное, сиди Руслан по пояс в ледяной воде и наблюдай за Леной на берегу, он и то не заметил бы неудобства. И уж точно никогда Баженов не позволил бы себе появиться в обществе, пусть даже пациентов ВИП клиники, в затрапезном костюме санитара. Который, к тому же, оказался слегка узковат в плечах.

В любую минуту в поле зрения могли появиться знакомые Руслана. Те самые бизнесмены, с которыми он вел дела, их родственники, знакомые, жены, любовницы. Да те же папараццы, в конце концов. Над Баженовым обязательно будут смеяться, если застукают в таком виде. Как же! Модель, популярный мачо, любимец женщин! А напялил на себя зеленые тряпицы не по размеру и женские резиновые шлепки с бантиками. Розовые, если что!

Но как же это глупо и пошло даже заботиться о подобном! Странно, что прежде Руслан этого не понимал.

Гуляя с художницей, Баженов чувствовал, что может вечно бродить по больничному саду, держа жену под руку. Прав был Ефим Германович. Есть женщины на вес золота. И Лена была такой женщиной.

Руслану доставляло удовольствие даже просто наблюдать за ней. За тем, как она хихикала в палате, прикрывая рот изящной ладошкой. Любая аристократка душу бы продала за такие длинные тонкие идеальные пальцы. Нравилось, как она косилась, чуть опуская голову, когда задумывалась о чем-то сказанном Баженовым. Нравилось, как она вскидывала глаза к небу и вытягивала длинную шею, когда он говорил что-то, по ее мнению, предосудительное или пошлое. Нравилось, как зажигались в глазах Лены искорки веселья и радости, когда они подшучивали друг на другом.

Костюм Руслана оправдал себя полностью. Баженов выставил себя на всеобщее посмешище, зато добился желаемой реакции. Лена еще долго не могла забыть ни фартук, ни сосиски-рожки.

Не говоря уже о том, что полые внутри сосиска и яичницы застегивались на кнопках и оттуда Баженов, как фокусник из шляпы, извлекал другие предметы под пораженным взглядом Лены.

Утром Руслан первым делом проверил ладонью лоб художницы. Ледяной. Она в порядке. На душе сразу стало спокойней. Баженов выдохнул, допил свой остывший чай, умылся и, возвращаясь в палату, обнаружил новый рисунок Лены.

Ему нравился стиль жены. Возможно, она считала, что Руслан не разбирается в графике, да и вообще – в художниках. Но Баженов изучал историю искусств и знал всех известных мастеров. Как и то, что рисовать с натуры достаточно похоже – это одно, а иметь собственный стиль – совершенно другое.

У Лены был этот собственный стиль. Мягкие мазки, дымчатая ретушь, тонкие линии, немного необычная подача. Словно рисунок отражал суть натурщика. Резкие и жесткие, будто осуждающие штрихи достались Руслану на прошлом портрете. Мягкие, плавные и будто поглаживающие, складывались в его образ на новом.

Стоило Баженову с женой вернуться в особняк деда, как первое, что они увидели – Марианна возле стены где красовался набросок Лены в стиле «ню». Она аж покраснела. Руслан усмехнулся и резюмировал, гладя на довольную улыбку сестры деда:

– Ну что ж! Теперь каждый увидит, что из меня отличный муж и будущий отец!

– Мы обедаем и едем к нам с сестрой! – с вызовом произнесла Марианна. – А вечером у нас общий прием. Не забудьте, голубки! Родственники жаждут познакомиться с вами поближе…

– У них уже был такой шанс… На банкете в «Амазонках». Но ваше семейство предпочло нам вино и коньяк! – подала голос Лена. Руслан усмехнулся. Марианна надула губы.

– Ничего! Возможно, на сей раз вам удастся заинтересовать их больше? – в ее взгляде на художницу чувствовался вызов.

– Попробую нарядиться в цвет бутылок любимого многими из вашей родни алкоголя. Чтобы это случилось.

– А в вашей семье не пьют? – Марианна еще не проиграла дуэль. Лишь лежала раненой и размахивала шпагой, пытаясь встать и достать противника.

– Ну почему же? Пьют. Соки, чай, цикорий. Кофе… не всегда… Мы люди небогатые, не светские. Не привыкли к тому, что водители и дворецкие грузят нас как дрова в транспорт и развозят по особнякам. Мы все сами, сами. А для этого нужна свежая голова и твердая поступь.

– Эм…

Марианна лежала убитой, со шпагой, вонзенной в самое сердце…

Руслан хотел сделать контрольный выстрел. Самое время сказать, что Лена беременна и только вернулась из больницы. Ей нужен отдых. Какие там приемы?

Он понимал, что Марианна ухватится за это как за предлог усомниться в отношениях пары. Вынести на обсуждение родни, что Руслан боится снова привести Лену в великосветское общество Баженовых-Вельских. А, значит, сомневается в том, что художница выдержит второй тест на любовь и верность супругу…

И в эту минуту Баженов понял важнейшую вещь. Он, наверное, осознал это еще вчера, в разговоре с Нати, только не до конца докрутил в голове мысль.

Теперь не Лена –  способ получения наследства для Руслана. Наследство – возможность удержать художницу рядом. Желание утереть нос родственникам, выполнив условие деда и разбогатев еще больше, на зависть остальным Баженовым-Вельским, этот такой типичный для Руслана азарт, жажда победы, свойственные его натуре, куда-то испарились.

Он хотел удержать Лену. Рядом. Чтобы она поняла, как это здорово и не ушла позже. А наследство – да бог с ним! Если и получит – отдаст на благотворительность.

Руслан думал, как сформулировать, объяснить, что Лене в ее положении не стоит снова принимать на себя атаки его великосветской родни. Эти тараны, упакованные в дорогую конфетную обертку, могут больно ударить… Однако посмотрел на художницу и вдруг понял, что та не обрадуется озвучиванию своего положения.

Что-то такое срабатывало в Лене, когда речь заходила о ее беременности. Даже если Руслан только хотел поговорить об этом, художница напрягалась и словно готовилась защищаться.

И эта ее реакция била Баженова по больному. Напоминала, что Лена еще не раскрылась ему полностью. Оставались моменты, в которых она не доверяла Руслану, не желала впускать его в свой мир…

А Баженов очень хотел этого. Потому, что внезапно осознал – дети жены ему тоже дороги. Однако художница думала иначе и что с этим делать Руслан не понимал.

Стоило им остаться наедине, Лена отправилась в душ, а Баженов помылся в другой ванне. Переоделся и вернувшись в спальню, застал художницу при параде. Узкие кожаные лосины, белая блузка, выделяющая талию – животик у Лены еще даже не наметился, легкий макияж, подчеркивающий огромные глубокие омуты глаз и бутон губ.