Дочь железного дракона - Майкл Суэнвик

Внезапно опомнившись, Джейн осознала, что у нее затекло все тело, что она устала и что у нее много домашней работы. Правда, разик-то можно было и не сделать уроков, все равно никто от нее многого не ожидал.

Потом она вспомнила, что обещала Питеру стащить кассету «Оппозитс».

— О черт!

Она могла еще успеть на автобус до Торгового двора, но только-только. Ей ужасно не хотелось на ночь глядя мчаться к автобусу, а в Торговом дворе пришлось бы сначала зайти в кино вздремнуть ненадолго, чтобы от усталости не попасться из-за какой-нибудь глупой ошибки, потом сделать свое дело в музыкальном магазине, а потом еще стащить какой-нибудь еды, перекусить, найти свободную скамейку и просмотреть учебники, а потом бежать назад, чтобы успеть на автобус-экспресс «Красный глаз», — не слишком ли много хлопот из-за случайно вырвавшегося обещания?

Но в конце концов это самое Джейн и сделала.

Только она слишком промешкала в вестибюле Торгового двора, где висели рекламные плакаты с описаниями модных товаров, а время текло всего лишь с половинной скоростью по сравнению с наружным. Так что, выйдя из ворот, она успела только увидеть красные хвостовые огни последнего автобуса, умчавшегося в сторону дома. Пришлось две мили тащиться пешком по ночной дороге. Горели огни увеселительных заведений. Грузовики-тяжеловозы обгоняли ее, обдавая выхлопными газами и чуть не задевая. Из придорожных кустов глядели горящие глаза и раздавались тихие вскрики. Кто-то пробирался в густой тени, и она не сомневалась, что крадутся за ней. Вурдалаки, думала она, замирая от ужаса.

А Питер на другой день так и не показался. В большую перемену Джейн осторожно, расспросила всех, кого могла, и узнала, что он прогулял занятия.

— В этом весь Питер, — небрежно сказала ей одна берегиня. — Такой ненадежный! Надо его любить, чтобы это прощать.

* * *

Поэтому сразу после школы Джейн, узнав адрес, отправилась через насыпь в другую часть города. Она решила сама отнести Питеру кассету и сказать, что она о нем думает.

Это был унылый, захудалый район. Питер жил в обшарпанной квартирке на четвертом этаже без лифта, над дышащим на ладан магазином уцененной стереоаппаратуры. Там, где раньше был звонок, торчал оборванный проводок, но замок на двери все равно был сломан, так что Джейн вошла в дом. На лестнице пахло грязным бельем и старой краской. Линолеум в коридоре. Джейн постучала.

— Входите!

Она открыла дверь.

Он лежал в скомканной постели, голый, бледный, с запрокинутой головой. Джейн увидела торчащие ребра и пепельно-серый сосок. Мятая простыня, небрежно наброшенная на бедро, скрывала от глаз остальное.

— Оставьте на столе, — сказал он, не открывая глаз, — добавьте два доллара чаевых и запишите на мой счет.

Джейн стояла, не зная, что сказать. Грудь Питера покрывали тонкие, пушистые волосы, спускающиеся темной полоской до середины живота. На стуле в углу мерцал экраном черно-белый телевизор. Звук был приглушен, мельтешило только изображение.

— Я… Кажется, ты не меня ждал, — наконец проговорила она.

Питер рывком сел, кутаясь в простыню, но тут же, обессиленный, свалился снова.

— Ах да… Кассета. Слушай, извини, я… Ну, сама видишь — я немножко не в форме для школы.

— Да, выглядишь ты ужасно, — согласилась Джейн.

— А чувствую себя еще хуже.

В туалете с шумом спустили воду. Оттуда, оправляя на ходу юбку, вышла Зеленая Гвендидва. Увидев Джейн, она остановилась.

— Привет! — сказала она вежливо. — Кто это?

— Это своя, из школы, — ответил Питер. — Джейн Олдерберри.

Он снова закрыл глаза. Веки были почти прозрачные, а губы совсем белые.

Джейн не знала, чему удивляться больше — тому, что Питер назвал ее своей, или тому, что он вообще знал, как ее зовут. Она протянула Гвендидве пакет.

— Я только занести это… Это вам от Питера.

— Как мило!

Гвен развернула подарок, обрадовалась и тут же куда-то сунула кассету. Она скользнула к Питеру, наклонилась над ним и стала гладить по лбу:

— Бедный ребенок! Тебе так легче?

— Прохладная, — пробормотал он, — какая рука прохладная. — Он взял ее руку и потянул к губам, чтобы поцеловать.

Сердце Джейн устремилось к ним. Они были так красивы, так влюблены друг в друга. И оба обречены. Ее собственная жизнь по сравнению с этим казалась мелкой, безвкусной, бессмысленной. То чувство, что она к ним испытывала, было неопределимым, но сильным — пожалуй, слово «любовь» описывало его лучше всего.

Внезапно Питер открыл глаза:

— А сколько времени? Неужели прозевали? Уже идет?

— Успокойся! — Гвен улыбнулась. — Я слежу за временем. — Она подошла к телевизору и положила руку на регулятор громкости. — Сейчас должно начаться.

На экране что-то обсуждали в ток-шоу. Все участники были высокие, подтянутые, в хороших костюмах, с прекрасными, ухоженными волосами, ногтями и зубами. Джейн редко смотрела телевизор. В передачах в основном речь шла о деньгах, участвовали в них одни эльфы — лишь изредка, в эпизодах, для разнообразия появлялись гномы. Все они жили как бы в другом мире, где ни от кого не пахло, ни у кого не было и не могло быть гнилых зубов или колтунов в волосах. К ее жизни это все имело мало отношения.

— Ну, — сказала она неловко, — я, пожалуй, пойду.

— Нет, подожди! — воскликнула Гвен. — Для меня это важное событие, и мы хотим, чтобы ты разделила его с нами. Правда, Питер?

— Раз ты хочешь, значит, и я хочу. Ты же знаешь.

— Вот видишь! По-моему, у нас есть еще время немного взбодриться. Питер, ты куда девал трубку?

— На буфете.

Гвен достала длинную пенковую трубку с головкой в виде насупленного чертенка и набила ее чем-то черным. «План», — объяснила она. Усевшись на краешек кровати, между Питером и Джейн, она зажгла спичку, поднесла огонек к гашишу и затянулась. Не спрашивая, протянула трубку Джейн.

Кончик мундштука был влажным от слюны Гвен. Джейн робко взяла его в рот и глубоко вздохнула. Легкие наполнились едким дымом. Она поперхнулась и закашлялась. Дым вырывался у нее изо рта, клуб за клубом, невозможное количество дыма заполнило всю комнату, а она все никак не могла откашляться. Она боялась опозориться, уронив трубку и рассыпав гашиш.

Питер засмеялся.

— Ну и ну! Держись!

Но Гвен забрала трубку и похлопала Джейн по спине.

— Ничего страшного, — ласково сказала она. — Не в то горло попало? В другой раз не затягивайся так глубоко, и все будет нормально.

— Ладно. — Это слово гудело у Джейн в ушах, громким эхом ударялось о череп. В мозгу бушевал какой-то серый смерч и вспыхивали искры. На мгновение Джейн перестала понимать, где она и что тут делает, и, чтобы скрыть замешательство, она повторила: