Графиня-бесприданница - Джоанна Мэйкпис

– Разумеется! Ты очень дорога мне, и я хочу услышать от тебя самой, что я должен ответить Рису Гриффиту.

– Ты это серьезно? Ведь отец этого человека сражался на стороне нынешнего короля Генриха…

– Знаю, но в том году, когда произошла битва при Редмуре, Рис Гриффит был ребенком, а ты еще не родилась. Нам надо решить, что лучше будет для тебя теперь… в настоящее время.

– И ты считаешь, что самое лучшее для меня – выйти замуж за человека, который унаследовал твои земли, полученные его отцом за подлое предательство?

– Твой дедушка написал мне, что ты питаешь к этому человеку самые нежные чувства, – сказал отец, гладя дочь по голове. – Это правда?

Филиппа собралась возразить, но что-то удержало ее, и она решила быть с отцом искренней и откровенной.

– Я убедилась, что он… хороший человек, – ответила она, смутившись. – Он строг, но справедлив со своими слугами… Ко мне он относится с неизменным уважением… Он несколько раз выручал меня из самых отчаянных ситуаций… В моем присутствии он никогда не позволял себе никаких вольностей… – Филиппа окончательно смутилась и замолчала.

– Но у тебя самой какое к нему отношение? Что ты испытываешь к нему? Вы были бы прекрасной парой, даже принимая во внимание сложившиеся обстоятельства. У тебя было бы счастливое, обеспеченное будущее, и я был бы спокоен за твою судьбу, зная, что ты живешь на своих исконных землях, принадлежащих тебе по праву рождения. Но я не собираюсь насильно выдавать тебя замуж. Если же ты чувствуешь, что будешь счастлива с этим человеком – о котором я слышал только хорошее, – то я дам ему свое согласие, хотя разлучиться с тобой мне будет тяжело.

– Если я выйду замуж за этого человека, мы расстанемся навсегда, – сказала Филиппа упавшим голосом.

– Ну, это совсем не обязательно! Ты сможешь приезжать к нам в Бургундию, – возразил граф.

– Это будет довольно рискованно. Вдруг я нечаянно выдам ему твое тайное убежище…

Отец помрачнел.

– Так, так, ты уже все решила. Ты уже подумываешь о возможности своего союза с Рисом Гриффитом.

Она опустила голову. Она всегда была откровенна со своим отцом и никогда не уходила от ответа.

– Да, – прошептала она так тихо, что отец наклонился, чтобы расслышать ее ответ. – Если говорить откровенно, то да, – призналась она. – В его присутствии меня охватывает какое-то неизъяснимое волнение, и в эти минуты я начинаю думать о нем с теплотой и нежностью. Что бы там ни было, я желаю ему счастья.

Отец с любовью посмотрел на нее и погладил ее по голове.

– Я понял, что теряю тебя. Любому отцу тяжело расставаться со своей дочерью, особенно если это его единственный ребенок, но прежде всего любящий отец должен думать о счастье своей дочери и побороть свою любовь и привязанность к ней. Ты должна все взвесить и принять глубоко продуманное решение, но не затягивай с ответом. Ты должна сказать мне о своем решении до моего отъезда из королевства. Поняла, что я имею в виду?

Она кивнула, и граф обратился к жене, которая молча слушала разговор дочери с отцом:

– А ты что скажешь, дорогая? Ты одобряешь этот союз?

– Да, Мартин, одобряю, так как твердо убеждена, что Рис Гриффит любит Филиппу и будет ей хорошим, заботливым мужем. Но, как и ты, я не хочу торопить Филиппу с ответом. Она должна сама принять это самое важное в ее жизни решение.

Граф обнял жену и поцеловал ее.

– К сожалению, я должен идти, дорогая. Постараюсь перед отъездом из Англии снова увидеться с вами, мои дорогие.

– Береги себя, не рискуй понапрасну…

– Клянусь, буду очень осмотрительным и осторожным. Жаль, что не могу попрощаться с Дэниелом. Я всегда уважал его и восхищался им.

Филиппа бросилась в объятия отца и, уткнувшись ему в плечо, плакала, не стесняясь своих слез, затем медленно подошла к двери и, сняв засов, открыла ее. Словно из-под земли возник Питер и прошептал, что все спокойно.

– Пришли мне весточку о своем решении, Филиппа. Да поможет тебе Пресвятая Дева Богородица. – И он ушел, а мать и дочь снова сели на кровать и, крепко обнявшись, горько заплакали.

Разумеется, они заснули только под утро. Спустившись к завтраку, Филиппа увидела свою убитую горем бабушку, которая, почти не притронувшись к еде, пошла на кухню, чтобы отдать распоряжения на завтра, когда на похороны сэра Дэниела приедет много людей, которых надо будет накормить и разместить. Графиня была задумчива и молчалива. Она сидела за столом, одетая в строгое черное платье, и нервно теребила носовой платок. Бабушка приготовила черное платье и для Филиппы, но оно оказалось ей велико, и Гвенни срочно его ушивала. Служанка призналась, что ночью спала очень крепко, несмотря на печальные события, произошедшие накануне.

Филиппа прошла в холл, где ее мать и слуги стояли у гроба дедушки на коленях и тихо молились. Филиппа наклонилась и поцеловала дедушку в холодный, как лед, лоб. Слезы градом текли по ее щекам, когда она вспомнила, как упряма и своенравна была вчера в разговоре с дедушкой.

– Можно я поеду с Питером в Ладлоу? – подойдя к графине, прошептала Филиппа ей на ухо.

Графиня встала с колен и отвела дочь в сторону.

– Ты мало чем можешь нам помочь сегодня, но так ли надо тебе ехать в Ладлоу?

– Мне не хотелось бы встречаться с Рисом Гриффитом, пока я не приняла окончательное решение. А он приедет, чтобы поддержать бабушку. Я хотела бы хоть ненадолго уехать из дома, – ответила Филиппа, отводя взгляд в сторону.

Крессида подумала и кивнула.

– Ты правильно решила, дорогая. В Ладлоу Питер должен встретиться с Ричардом Эллардом, который тоже приехал из Франции, так что ты узнаешь, как поживает его жена – твоя лучшая подруга Энн. Ведь, если ты останешься в Англии, ты никогда больше не увидишься ни с ней, ни с Ричардом.

Филиппа смело посмотрела в красивые глаза матери и, вскинув подбородок, гордо проговорила:

– Моя первейшая обязанность – убедиться в безопасности отца. Как ты думаешь, опасно встречаться со сторонниками Йорков, проживающими в Англии?

– Боюсь, что да, но, живя в изгнании, я уже свыклась с постоянной опасностью, – ответила Крессида, грустно улыбнувшись. – Такова цена истинной любви, Филиппа.

Филиппа пошла к конюшне, чтобы посмотреть, не уехал ли Питер. К счастью, он был еще во дворе, и она подошла к нему, попросив взять ее с собой. Питер сначала упирался, но потом согласился, и они вместе выехали со двора.

Когда они приехали в Ладлоу, оказалось, что там базарный день, и Питер повел ее в трактир «Золотое руно». Пошептавшись с хозяином, Питер выяснил, что Эллард остановился в комнате окнами на улицу и, должно быть, дома. Они с Питером поднялись по лестнице и постучались в дверь. Удостоверившись, что это друзья, Эллард открыл им.

Комната была очень тесной. Все трое сели на кровать.