Кино, вино и домино - Мария Арбатова

Экскурсия в усадьбу барона. Просмотры игровых и документальных фильмов. Ворк-шоп народного артиста СССР, лауреата премии Ленинского комсомола Сергея Шиковского.

Из расписания фестиваля

С утра собрались на экскурсию в имение «настоящего барона». После «купленного» Медичи и мафиозников, обратившихся в бегство во время женского дебоша, мало верилось, что здесь что-то подлинное. В автобусе предвкушали визит в винные погреба барона и вспоминали, что Инга не показывается второй день.

Наташа обернулась со своего сиденья и обиженно выкрикнула Ольге:

– Олюсик, малыш, а ты забыла, как бесплатно консультировала своих детей в клинике Инги?

Ольгу аж подбросило на сиденье, она общалась с рублевской компанией, но никогда не принимала участия в их «товарообмене и товарообмане», чтобы не чувствовать себя обязанной. Они с мужем имели более низкий уровень жизни, чем у этой компании, брезгливо отодвигались от видов деятельности, дающих пропуск на Рублевку.

И также ориентировали детей. Ольгин сын был совершеннейший «человек эры Водолея», а дочь хоть и пыталась вести жизнь офисной гламурки, но с совершенно чистыми руками, белой зарплатой и ежемесячными волонтерскими походами в детскую онкогематологию.

– Наташа, запомни, что лично я никогда не обращалась к Инге за помощью, тем более за халявной. У меня значительно меньше денег, чем у тебя, поэтому в отличие от тебя я всегда плачу за услуги! – громко подчеркнула она.

Наташа побито отвернулась. Ольга понимала, что резко, но ее всегда изумлял госпитальный синдром рублевских. Огромная индустрия разводил создала вокруг них толстую прослойку халявы, пользуясь которой разводилы медленно и тактично ввинчивались в толстые бюджеты.

Индустрия состояла из рекламных приемов, поездок, услуг, подарков. И через некоторое время рублевские забывали, где граница продукт-плейсмента и начало реальной жизни, потому что весь мир начинал казаться им халявой, а сами себе они начинали казаться не потенциальными лохами, а селебрити.

Отношения Наташи с Ингой имели сложную структуру. Инга помогала всем бескорыстно, и Наташа принимала это отчасти как дружескую услугу, отчасти как заманивание в клиенты. Но Инга жила на зарплату и «благодарность» пациентов, и этого не хватало на то, чтобы скрашивать женское одиночество в компании Наташи по дорогущим кабакам и курортам.

А Наташа была крайне тревожна и хотела возить врача «в обозе». Так и сложился дружбобартер, аура которого так замылила Наташе глаза, что ей показалось, что Ольга тоже участвует в нем. А посему должна платить Инге или деньгами, или моральной поддержкой.

– На месте Инги я бы немедленно взяла билет в Москву, – объявила Ольга так, чтобы слышало побольше народу и ее не могли обвинить в наушничестве. – Потому что есть вещи, за которые человек должен платить своим дискомфортом, а не чужим.

– Олюсик, малыш, ну что, нельзя сорваться? Нельзя просто сорваться? Надо уметь быть великодушными! Надо уметь прощать! – трагически воскликнула Наташа.

– А на месте Дины я бы твердой рукой отправила Ингу с фестиваля. Потому что она отвечает не только за срывы Инги, но и за комфорт остальных, – настаивала Ольга.

Ей с детства внушили, что человек не должен терять лицо ни при каких обстоятельствах. И Ольга была благодарна за это родителям. К тому же периодически на экологических конференциях сталкивалась с подобным свинством.

Правда, не со стороны взрослых статусных теток, а со стороны отрывающихся студентов. И отправляла их домой не дрогнув, снискав славу тетки, с которой не забалуешь.

– Покажи руку, – неожиданно попросил сидевший напротив Ашот Квирикян, и она протянула обе руки. – У тебя линия мозгов все время стережет линию сердца! Ты, Оль, сама портишь свою жизнь… У тебя контроль никогда не выключается, а если выключается, то тебя так по кочкам несет, что ты сама себя боишься, – хмыкнул он. – Тебе Ингу не понять! У тебя потому на фестивале и романов-то не было… Ездишь сюда зазря! Бесполая, как чемодан.

Автобусная камчатка загоготала, и Ольга вместе с ней.

– Ашотик, ты попал в яблочко. Я сюда отдыхать езжу. И вообще, я так вкалываю и у меня так мало свободного времени, что я всю жизнь живу с одним мужем, – закрылась она шуткой многоразового использования. – Поздно исправляться.

– А я бы помог! – игриво ущипнул ее за бок Андрей Николаев.

Ашот Квирикян сказал всю правду про страх отключить мозги, но никак не мог знать, что с романами, в том числе и фестивальными, у Ольги все было в порядке. Просто они не были предметом саморекламы. О прошлых отношениях с Василием Картоновым знала только Лиза, но это была другая страница жизни. Потому и не хотелось светиться с ним здесь.

А фестивальный роман был два года тому назад в Каннах, куда «Чистая вода» пристроилась не столько по киношной, сколько по экологической необходимости. Смешно, но это было связано с французским авианосцем, выведенным из боевого состава ВМС Франции и никак не находившим места утилизации.

Власти не могли никому втюхать на металлолом плавучую железяку потому, что в ней покоилось 500 тонн асбеста, использованного для теплоизоляции.

Авианосец сначала потащили в Испанию – там не срослось. Вернули в Тулон, поставили в порту, он обиделся, сорвался с цепей и чуть не загубил все побережье. В год фестиваля даже суд Индии запретил кораблю входить в территориальные воды страны, признав его экологической угрозой.

Радостная Дина позвонила тогда Ольге и прокричала:

– Мы едем в Канны! Какой-то псих хочет финансировать фестиваль, но только с уклоном в уничтожение оружия! Пиши контент! И умоляю, встреться с ним!

Встретиться Ольга не смогла, псих оказался слишком занят, поговорили по телефону, и помощники прислали материалы. Ольга страшно обрадовалась, что кого-то заинтересовала такая больная тема.

Они ведь уже устали кричать на конференциях, в каких протекавших и проржавевших изоляторах находятся смертельно опасные вещества. Доклад и болванки материалов об угрозе безответственного обращения с плавучим кладбищем асбеста писала так взволнованно, как девушки вышивают себе кофточку на свидание.

На открытие псих прилетел отдельно от фестиваля. Дина предупредила, что его задача мелькнуть перед СМИ вместе со звездами российского кино и уехать до начала банкета.

Ольга спустилась в уличный бар отеля в вечернем платье с папкой доклада под мышкой. Воздух в баре был густым и сладким от розовых кустов, словно по всему городу на плитах варилось варенье из лепестков роз. За стойкой сидел мужчина. Они посмотрели друг на друга, не сказали ни слова и поняли, что не пожалеют о сегодняшней ночи.

А когда на открытии Шиковский пригласил на сцену генерального спонсора фестиваля и президента общественной организации «Вода планеты», столкнулись на ступеньках, ведущих на сцену. После банкета в Ольгином номере зазвонил телефон, и генеральный спонсор спокойно спросил: