Жили-были-видели… - Леонид Чачко

Инструмент у наших геологов-профессионалов был, разумеется, другой – геологический молоток, теодолит и прочие радости.

Природа. Природные условия в районе наших работ отличались разнообразием: широкая долина реки Пенжины и долины крупных ее притоков заросли высоким, непролазно густым лиственным лесом, кое-где, особенно по склонам гор, попадались участки, поросшие сосной и елкой. Дальше от долины реки лежала низменная равнина, пересекаемая волнистыми грядами холмов и покрытая тундровым кочкарником. Окрестные горы невысоки, но, встречаясь с рекой, образуют скальные обрывы и кручи, а река прорывается через них порогами. Некоторые распадки покрыты кедровым стлаником и карликовой березкой, что создает «интересные» сложности для пешехода. По классификации наших геологов, проходимость кедрача лишь немногим легче проходимости зарослей горного бамбука на Курилах, который имеет привычку почему-то расти на склонах перпендикулярно поверхности – высшая категория сложности… Самым же неприятным было преодоление участков кедрача, пострадавших от лесного пожара, но такое, слава богу, встретилось нам лишь один раз. Очень много грибов, но они быстро червивеют. В долинах речек и ручьев много дикого лука и чеснока, большие заросли малины и смородины, которыми любят лакомиться медведи…

Живность. Во-первых, упомянутые медведи (не потому, что они встречаются так уж часто, а потому, что они большие). Медведей в самом деле здесь много, следы попадаются чуть ли не каждый день; судя по следам, – это обыкновенные бурые медведи (след размерами и формой напоминает отпечаток крупной мужской руки), но один раз около своей палатки утром я обнаружил след размером со среднюю сковородку – говорят, в эти районы изредка заходят с Аляски гризли. Медведи звери осторожные, в это время года неопасные, но любопытные. Кроме медведей, мы встречали зайцев, лис, коз и оленей, то ли диких, то ли домашних (местные чукчи и сами порой их не различают). Встречали белок, в том числе красивых черных белок (большая редкость), бурундуков, один раз я видел летягу и много раз – замечательно красивых горностаев. Не забуду, как один такой таскал у меня из-под носа выловленную мною рыбу. В реках великое множество рыбы – хариуса и лососей – и очень много птицы: утки, гуси, лебеди, гагары, куропатки…

Мелкая живность. Думаю, если взвешивать, то массу всей перечисленной выше живности, включая людей, многократно перевесит масса мелких летучих тварей. Комаров бывает порой так много, что, махнув рукой, ощущаешь сопротивление плотной тучи летающих насекомых. Репелленты (диметилфталат, ДЭТА) защищают, но на ветру они быстро выдыхаются, в жару и на солнце неприятны и в сочетании с водой очень раздражают кожу, так что при работе в воде с лотком на руках вскоре образуются глубокие трещины. При еде комары лезут в рот и в ложку, но если будешь стараться их оттуда выловить – наберешь еще больше, так что лучше приноровиться и не обращать на них внимания.

Вот несколько специфических приемов борьбы, выработанных практикой. При «ходьбе по-маленькому» необходимо намазать руки диметилом и помавать ими перед собой. При «ходьбе по-большому» прием помогает мало, лучше для выполнения этой операции выбирать специальные моменты и места. Таким местом для меня были обычно горные перевалы, где дует ветер и комаров нет. Борька с той же целью предпочитал переход через речной перекат. Организм настолько свыкался с обстоятельствами, что сам чувствовал подходящий момент для процедуры.

Другой прием применялся при устройстве на ночлег. В подготовленную к ночлегу палатку ставился зажженный дымокур с ягелем (олений лишайник), дым от которого выгонял из палатки основную массу комаров. Один из сожителей залезал в палатку, пригибаясь к полу и стараясь не отравиться дымом, выдворял из нее полудохлых комаров, выкидывал дымокур и вентилировал палатку, после чего прикрывал полог и готовился исполнить роль демона Максвелла, быстро открывая и закрывая полог вслед за вбегающим компаньоном. В заслугу комарам надо поставить то, что они соблюдали некоторые правила игры. Так, они резко снижали активность на ветру, а также после захода солнца, и от них в какой-то мере спасали накомарники.

Гораздо более подло вели себя другие летающие кровопийцы. Мошка’ – размером с пару миллиметров – кусает не сразу и не всегда. Сев на кожу, она ползает и ищет удобное и вкусное местечко, каким обычно является участок кожи, обжатый ремнем или резинкой. Найдя такое место, мошка начинает выгрызать его, оставляя большие язвы, поэтому основным средством борьбы с мошкой является ношение свободной, не перетянутой одежды. Гнус – еще более мелкая и незаметная тварь, размером с булавочную головку, кусает еще реже, но уж если кусает… Предпочитает нежные места – уши, глаза. Встаешь этак утром, а на тебя твои товарищи смотрят со странным интересом. Берешь зеркало, глядишь – и о, ужас! Лицо перекосило до полной неузнаваемости! Правда, если хватит силы воли укус не расчесывать, через пару часов пройдет. И наконец, слепни. Эти вообще аристократы, от них можно отмахиваться. Главное при этом не нервничать и не горячиться. Правда, если такой все же укусит, то ой-ей-ей! Но они даже бывают полезны – ведь на них отлично клюет хариус!

«Вертушка» – вертолет МИ-4. Жутко шумная и некомфортная машина, трясет в полете так, что с непривычки кишки выворачивает. К тому же имеет привычку летать то боком, то задом. Зато влезает в нее чертова уйма всего, например наша лодка-казанка, и за полчаса «вертушка» преодолевает расстояние, на которое пешему потребовался бы тяжелый день. К концу сезона я, стоя позади пилота, запросто корректировал трассу полета по карте и выбирал место посадки, но вначале мне это казалось немыслимым.

Выкидушка. Маршрут небольшой группы, обычно от пары дней до недели, в который группа отправляется до места на вертолете или на лодке. Один раз мы отправлялись в выкидушку на БТРе, это было очень специфично, но об этом позже.

Продирон. Переход через густые заросли карликовой березы, кедрача или другого аналогичного материала. Идешь как ледокол, продираясь сквозь препятствия, и стараешься не обращать внимания на густоту зарослей и неровности почвы. К концу сезона мои болотные сапоги с отворотами и армейские брюки-галифе протерлись спереди на бедрах и коленках до дыр.

Замазон. Долгая, глухая непогодь, дождь, не дающий возможности работать. Вертолет в замазон тоже не летает.

Лабаз. Некоторый запас продуктов и снаряжения закидывается на вертолете или другом транспортном средстве в заранее запланированную точку и прячется там от медведей и других хищников. Обычно для этой цели груз подвешивают на веревке на дерево, так, чтобы зверь не достал. Но иногда – достает, и тогда происходят неприятности. Такой казус случился с нашей геологиней и ее двумя спутниками: медведь добрался до их лабаза, запас продуктов и снаряжения которого должен был обеспечить им питание на три дня, возможность обработать окрестности и спокойно добраться до базы. Поскольку пришли наши изыскатели к лабазу налегке из другого маршрута, пришлось им, горемычным, развернуться и топать до лагеря сорок километров голодными.

Карта. На маршрут каждой группе выдавался кусок карты, вырезанный из общего планшета. Карту, приклеенную к картонке, полагалось беречь как зеницу ока, и, если, например, случился пожар, перевернулась лодка или приключилась другая какая беда, надо было первым делом спасать не продукты, ружье, боеприпасы или любимого котенка, а эту карту, потому что она была секретная! Опытные геологи предпочитали иметь дело с копией аэрофотоснимка, которая не была засекречена в первом отделе.