Щит земли русской - Владимир Буртовой

— В том и суть, — ответил воевода Радко, удаляясь по стене в сторону Киевских ворот. И еще что-то говорил воевода, бережно обходя убитых дружинников и ратников на помосте, но этих слов Вольга уже не слышал, оставшись стоять возле старшего брата.

Бросив догорать смолою облитые лестницы, похватав тела побитых и тяжело раненных, отхлынули от города печенежские тысячи, скрылись за клубами черного дыма. Степнякам казалось, что горит не только хворост во рву, но горит и крепость, будто русичи сами себя обрекли на страшную смерть по старому обычаю, сжигая тела умерших сородичей на жарких березовых кострах.

С помоста вниз бережно сносили тела побитых и раненых белгородцев: не малой кровью далась русичам эта победа, новые десятки могильных холмов появятся на внутренней стороне вала. Уставшие, закопченные и потные дружинники поспешно, разбрасывали недогоревшие головешки из-под котлов с остатками дымящей смолы.

А и едет ко граду Киеву…

Говорил ему ласковый Владимир-князь:

«Гой еси, удача добрый молодец!

Откуль приехал, откуль тебя бог принес?»

Былина «Михайла Казаренин»

Из теплой полуголодной дремы под телегой Вольгу вывел резкий толчок в спину.

— Что такое? — вскричал он и сел, силясь раскрыть глаза, а рядом Василько в ухо ему уже шепчет:

— Гляди, кто к нам во двор идет.

Шли воевода Радко и посадник Самсон, усталые, а черевьи пыльные, знать, долго перед этим бродили по улочкам Белгорода, вслушиваясь и всматриваясь в голодные глаза пришлых со степи ратаев и бортников. Вольга вскочил и по звал отца Михайлу. Михайло вышел встретить гостей, голову склонил, в избу приглашая. Но воевода сказал:

— Вели, Михайло, отроку скамью вынести. Здесь, в тени, я и присяду. Есть к тебе важный разговор.

Вольга поймал взгляд отца Михайлы, метнулся живо за скамьей и успел деду Вояку шепнуть:

— Воевода да посадник с отцом Михайлой говорить пришли, во дворе теперь оба.

Воевода Радко принял скамью, сели рядом, широкими спинами привалились к срубовой стене избы. Вольга отошел к телеге и опустился на теплую землю рядом с Васильком. Подивился при этом: «Допрежь такого не было, чтоб посадник Самсон в наш двор по делу кузни заходил. Коли в чем нужда, так через бирича звал в терем. Отчего так хмур воевода Радко? И отчего глаза его недвижно уставлены на рукоять меча?» Меч воевода поставил между колен.

— Как заказ мой по исправлению побитого оружия дружинников? — спросил негромко воевода Радко.

— Еще три дня, и мы с ратаем Антипом исправим оружие, — ответил отец Михайло.

— То славно, — кивнул головой воевода и умолк, словно забыл, о чем только что спрашивал, — иные мысли тяготили воеводу, кузнец видел это, но ждал терпеливо. Посадник рядом сидел так же молча, склонив вперед тяжелую голову с высокими залысинами, а сам копался в бороде толстыми пальцами, на которых блестели золотые перстни с дорогими алыми каменьями.

— Старейшина Воик во здравии ли? — вновь спросил воевода Радко. Едва успел спросить, как сам Воик появился во дворе и к ним подошел, опустился на скамью с края.

— На бога гнев не держу, пока еще сила есть в ногах, — ответил старейшина и пытливо присмотрелся к знатным гостям: с чем пришли?

Малое время еще посидели молча, потом отец Михайло широкой ладонью хлопнул о твердое колено и спросил:

— Случилось что важное? По иному делу ведь пришли ко мне? Так не томите душу, скажите. Готов я вас выслушать, — сказал так и твердые губы поджал, затаился.

Воевода Радко поднял рыжеволосую голову и, глядя в лицо хозяину двора, заговорил торопливо, будто боялся, что кто-то прервет и не даст высказать надуманного:

— Долго ждал я от князя Владимира гонца с известием. Голодное время так тихо идет, а к нам нет ни гонца, ни дружины русской для выручки. Что в Киеве деется, о том мы не ведаем. И от того падает на сердце черная туга, сна и сил лишает. Прознать бы как, долго ли нам осаду еще держать? — Воевода Радко посмотрел на Михайлу, а тот перестал землю ногами ковырять, подтянул их под скамью. — Вот и порешили мы с посадником Самсоном, что надо слать нам своего гонца, помощи просить у князя Владимира. Наш выбор пал на Янка.

От слов этих отец Михайло качнулся, будто кто внезапно из-за плеча голову змеи к глазам подсунул.

— Сквозь печенежский стан? — испугался отец Михайло. — То же верная гибель! — и он ладонями провел по лицу, словно сон тяжкий сгоняя с себя. Воевода Радко на его сомнения с горечью развел руками в стороны, плечи у него сгорбились.

— И мне жаль Янка отсылать, да боле некого. Он вырос здесь, всякий куст и овражек окрест ему ведомы. Пришлый хуже собьется в пути, пока по лесам бродить будет.

Отец Михайло вскинул поникшую было голову.

— Ну, коли так, то пусть идет Янко. А я за честь почитать буду ваше доверие сыну. Но чует мое сердце, ох как чует недобрый исход задуманного.

Старейшина Воик не утерпел, посохом ткнул в сухую землю.

— Все ли обдумали, мужи? Не сгинет ли внук мой попусту?

Воевода ответил торопливо, ответил то, что загодя уже обдумал до мелочей:

— Старались мы предусмотреть все, старейшина Воик. Без риска, по тайному лазу покинет Янко Белгород. А в пути пусть хранит его бог, — воевода Радко встал со скамьи, а следом тяжело поднялся и посадник. Он покопался недолго за тугим поясом, потом широкую ладонь протянул к отцу Михайло.

— Что это? — спросил кузнец, а Вольга и без того увидел, что это серебро. И не малое по цене!

— Возьми, Михайло, это резаны. От меня за верную службу сына. Вернется Янко, избу ему поставишь из доброго дерева. И за невесту вено надо будет платить скоро, прослышал я про это.

Отец Михайло резко отстранил руку посадника.

— Не надо мне денег, посадник Самсон. Да не подумают люди, что сына на смерть послал ради серебра. Вернется Янко во здравии, тогда и наградишь его, как совесть подскажет. Не вернется если — так и жилье новое не потребуется, и вено платить не надо будет.

Старейшина Воик кашлянул в кулак, с укором глянул на посадника, тихо, будто для себя только, проговорил:

— Славно ответил, Михайло, славно.

Посадник Самсон понял свою оплошность и повинился, пряча резаны в черную шелковую кису и засовывая ее за пояс:

— Прости, Михайло, от души хотел дать, не ради корысти какой. Вернется Янко, обещаю исхлопотать у князя достойную ему награду.

— В награде ли суть? Была бы польза от риска, — ответил отец Михайло и резко обернулся.

За спиной у Вольги скрипнула калитка. Обернулся, а это Янко торопливо вошел во двор, к старшим мужам подошел.

— Звал меня, воевода Радко? Бирич велел мне со стены сойти и спешить сюда. Зачем надобен?