Щит земли русской - Владимир Буртовой

Зазывно прогудел кузнец Михайло:

— Ползи за смертью, изверг проклятый! Ползи! — и занес для удара тяжелое копье.

По телу Вольги прошел трепет, руки сковало от напряжения, когда над частоколом, будто голова змеи из травы, нежданно, вдруг выросла высокая меховая шапка печенега, потом показался круглый щит и плечи. Успел Вольга, как ему показалось, поймать взгляд врага, до боли в пальцах сжал сулицу, напрягся всем телом, готовый кинуться на печенега, забыв о том, что рядом старшие есть. Лишь бы скинуть находника со стены, лишь бы после сечи отец Михайло не упрекнул, что страх сковал ему ноги от одного вида печенежского.

— Первый! — громко выкрикнул отец Михайло и ударил копьем в круглый щит. Печенег не устоял на лестнице и опрокинулся вниз. Звук падения одного человека в общем гомоне боя не был слышен. Кричали печенеги и русичи, кричали здоровые, подбадривая друг друга, кричали раненые, прося о помощи или о малом снисхождении: не топтать жесткими сапогами окровавленную грудь.

— Второй! — отозвался от соседней лестницы Янко. Он заменил там раненного стрелой дружинника: старейшина Воик торопливо делал ему тугую повязку над глазом.

— Вот леший! — выругался отец Михайло, когда копье вместе с телом печенега упало в ров. Он рывком кинул из-за спины на левую руку овальный щит, торопливо вытащил меч, изготовился встретить нового врага.

— Вольга, — сказал отец Михайло, — прижмись к частоколу. И бей находника сулицей, если я вдруг на горе замешкаюсь!

Вольга вжался в паз между белесыми, дождями вымытыми бревнами, потом опустился на правое колено. «Так удобнее будет вскочить и прыгнуть», — сообразил он.

Над частоколом вновь появился молодой и ловкий печенег. С помощью щита он легко удержал равновесие на конце лестницы и смело прыгнул вниз с частокола, норовя своим телом сбить русича с ног и тем открыть дорогу остальным на помост. Да отец Михайло успел перехватить врага мечом.

— Ишь, поганый, лезет обниматься, словно брат кровный мне! — донесся до Вольги насмешливый голос отца Михайлы, который ногой скинул с помоста мертвого печенега вовнутрь крепости, чтобы не мешал.

— У нас много кровных братьев будет сегодня, отче Михайло, — отозвался Янко. Он швырнул в ров перерубленное печенегом древко копья. Старейшина Воик тут же протянул ему запасное.

Вольга вздрогнул и обернулся на крик справа. Это Могута длинной дубиной сбивал, будто ядовитые грибы, наседающих на него с двух лестниц печенегов. Дружинник, сосед Могуты, упал: ему в шею ударила стрела, неподалеку лежал еще один убитый ратник из пришлых с поля, его сразил копьем поднявшийся на частокол дюжий и ловкий печенег. Могута оттого и вскрикнул, что смерть увидел рядом. И не только чужую, но и свою — одному не сдержать долго печенегов на двух лестницах. Он едва успевал перекидывать дубинку с руки на руку да класть на печенежские головы.

— Я вас! — кричал Могута, ярясь от собственного крика еще больше. — А ну, еще кому безбедный отдарок!

И вдруг — треск! Это Могута, не рассчитав силу, задел частокол так, что в руках остался лишь маленький обломок дубины. Он швырнул его в печенега, но попал в щит, и находник устоял на лестнице. Растерялся на миг ратник, оказавшись без оружия перед врагом, — тот уже ногу поставил на частокол. Правая рука Могуты метнулась к левому боку, где висел меч, но меч в пылу боя слишком далеко съехал за спину, не достать сразу.

— А-я-ай! — завопил вдруг Вольга, сам не зная почему. Неведомая сила будто толкнула Вольгу в спину. Диким барсом прыгнул он из-под частокола, нацелив сулицу в правый, щитом не прикрытый бок печенега. Удар получился столь сильным, что сулица прошла тело находника насквозь, а Вольга упал, зацепившись ногами за мертвого дружинника — Могутова соседа. Вольга стукнулся головой о бревно частокола, охнул, но тут же вскочил на ноги, моргая, чтобы прогнать золотистые искры в глазах. На счастье, в руках Могуты уже новое оружие — то его жена Агафья торопливо подала другую дубину.

— Молодец, Вольга! — услышал он похвалу отца Михайлы. — Бей степняков камнями.

Вольга поспешил к груде камней, ощутив в себе вдруг небывалую силу, и стал кидать через частокол наугад: знал, что редкий камень упадет мимо скопившихся под стеной печенегов.

Неподалеку вновь послышался голос воеводы Радка:

— Лейте смолу на поганых ворогов!

В дымящие чадом котлы окунулись десятки больших деревянных ковшей на длинных шестах, а потом, описав дугу над частоколом, опрокинулись над печенегами, изливая вниз дымящуюся жидкость. Снизу раздались жуткие вопли. Вольга не выдержал и зажал ладонями уши, но не надолго.

— Хворост в ров! Быстрее! — выкрикнул воевода Радко, перебегая мимо Вольги на помощь к Могуте, возле которого вновь показались печенеги с двух лестниц. Поторапливая дружинников, воевода еще раз крикнул: — Быстрее хворост кидайте, печенеги на стенах у Киевских ворот, Ярого могут потеснить! Да не под стены роняйте! Самим себя не поджечь! Кидайте дальше, до рва!

Дружинники длинными рогатинами начали поддевать сухие вязанки хвороста, окунали их в кипящую смолу, а потом поджигали и торопливо перебрасывали эти снопы бушующего огня через частокол: не дай бог горящая смола прольется на стену, может загореться. Для того и кади с водой поблизости стоят.

Биться мечом против меча печенеги еще могли, но как биться с липким огнем, падающим на головы? Дико кричали те, на ком загоралась одежда, на чью грудь или голову в такой невероятной тесноте во рву упал и горел смоляной сноп. Огненные потоки смолы растекались по земле и продолжали гореть под ногами.

— Бегут! Бегут! — прокатился радостной волной над Белгородом крик, извещая, что враг отбит и что на сегодняшний день вероятность печенежской резни для города отпала.

— Бейте находников! — это бондарь Сайга встал над частоколом во весь рост и сквозь дым пускал стрелу за стрелой вслед степнякам. Но и печенеги не жадничали на стрелы для русичей: вдруг охнул бондарь Сайга, чужая стрела ударила его в грудь, и кровь выступила на белом платне. Боян с криком бросился к отцу, но Сайгу тут же подхватил подоспевший первым Янко. Старейшина Воик склонился над раненым.

— Несите его в мое подворье, лечить буду. Стрела выше сердца прошла. Быстрее несите. Виста, поспеши со мной.

Подошел воевода Радко, черный от копоти и мокрый от пота. Молча проводил взглядом старейшину Воика и ратников с бондарем на руках, потом выглянул за частокол — не затлелся ли где дубовый сруб крепостной стены? Успокоился и поднял глаза к небу — есть ли у печенегов время для нового приступа сегодня или дадут русичам роздых? Солнце прошло уже большую половину дневного пути, и вряд ли у Тимаря наготовлены еще лестницы. К воеводе подошел кузнец Михайло, глаза радостные — устояли, отбились. Воевода увидел кровь на лбу Михайлы, забеспокоился:

— Поранен, Михайло?

— Да нет, воевода Радко. Свежую рану от ночной сечи, забывшись, потревожил, когда пот рукавом вытирал. Пустое, засохнет скоро. Прав был ты, воевода, что дал печенегам подняться на стены. Много их побито, но еще больше — напугано.