Я еще жив. Автобиография - Фил Коллинз

То есть моим единственным воспоминанием об этом месте было то, что мой папа приходил туда. И больше ничего. Я никогда не слышал от папы слова наподобие «Отлично выступил, сынок». Возможно, он оставался в пабе ровно столько, сколько ему требовалось для того, чтобы выпить полпинты биттера[31]. Думаю, он все еще считал тогда, что я мало зарабатываю. Это был всего лишь паб, и в нем его младший сын выступал вместе с группой, чью музыку он мало понимал. В то время мы нередко исполняли песни совсем без слов или песни, которые явно были недоделаны до конца, и/или Питер просто пел какие-то беспорядочные куплеты.

И казалось, что публика нас даже не замечала. Были ли они настолько в восторге от нашей чудесной музыки или просто напились? Все равно наша система звукоусиления была в таком плохом состоянии, что никто бы все равно не смог разобрать наши тексты. Бедный папа. Неудивительно, что он приходил очень редко. Неудивительно, что он боялся за будущее своего сына.

Однако в конце концов, несмотря на постоянную усталость от концертов, мы сумели превратить наши мелодии без слов и несколько туманные музыкальные отрывки в новые песни. Наконец-то группа была готова записать первый альбом со мной, и это означало, что пришло время «новому пареньку» стать полноправным, кровным членом Genesis.

Вся ирония в том, что в тот же период мои настоящие кровные узы уже вот-вот были готовы разорваться. В июне мама с папой наконец-то решили продать дом на Хансворт-роуд. И тем же летом 1971 года – спустя год после того, как я присоединился к Genesis, – жизнь нашей группы продолжала неумолимо нестись вперед, и мы переехали в «Лаксфорд-хаус» в Кроуборо, Ист-Сассекс. Этот дом снимал Стрэт, и это была его идея: совместное проживание группы за городом, чтобы она могла создавать музыку за пределами городской суеты. И это была хорошая идея: так поступили Traffic и Led Zeppelin, так поступил и Genesis.

Загородный дом представлял собой как будто бы срисованный с картинки огромный особняк в тюдоровском стиле с отличной пристройкой для работы над музыкой. Один из наших менеджеров готовил нам прекрасную еду, мы пили красное вино бочками, ходили на лужайку, чтобы поиграть в крокет. Эта устаревшая, аристократическая, поистине «английская» игра оказалась на обложке нашего альбома под названием Nursery Cryme. Лично мне иллюстрации Пола Уайтхеда (он также рисовал обложку Trespass) показались немного безвкусными. Но остальным они понравились. Пол также нарисует впоследствии обложку для нашего следующего альбома – Foxtrot.

Когда мы начали выбирать комнаты в «Лаксфорд-хаус», в силу снова вступила неофициальная иерархия в группе. Первыми выбирали Пик, Майк и Тони, а новички – мы со Стивом – получили то, что осталось.

В конце концов, меня не сильно это беспокоило, так как были вещи поважнее, о которых стоило думать, – мы работали над первым альбомом Genesis в новом составе. Мы придумывали The Fountain of Salmacis и The Return of the Giant Hogweed. Я чувствовал себя в своей тарелке, наслаждался творческой свободой, свободным потоком идей, уровнем наших амбиций, длиной наших песен. Я был окрылен смелостью, свободой, поддержкой ребят и хотел делать вклад в музыку нашей группы.

У нас было довольно много пространства для творческой работы. Иногда, когда мы начинали придумывать песню, то собирались около Тони за органом Hammond, Майк играл на двенадцатиструнной гитаре, и Питер импровизировал с вокалом. А я в своей импровизации отталкивался от него. Подобным образом Питер придумывал на фортепиано Harold the Barrel, а я стоял рядом, пел гармонию и предлагал разные идеи. Я мог пробренчать пару аккордов на фортепиано, но неуверенность внутри меня кричала: «Они уже слышали это!» В процессе работы с ребятами я научился одной вещи: никогда не останавливаться на первой же идее, на первой же мелодии. Нужно копать глубже и долго работать с тем, что получается. Исследовать. Если послушать песню The Beatles She Loves You, то можно заметить, что в ней очень простая последовательность аккордов, но эта простая мелодия была результатом огромного труда. Я впитал в себя все эти особенности работы от Майка, Питера и Тони, которые были гораздо более опытными в написании песен, чем я.

Естественным шагом вперед в процессе работы над песнями было то, что барабанщик тоже исполнял песню. Не очень длинную и всего лишь одну, но песню. Это произошло, когда Стив сочинил пасторальную гитарную партию, а я написал к ней слова. Чтобы показать ребятам мелодию и слова, я открыл рот и спел… немного. Я не был уверен в себе – мне казалось, что мой голос звучал мягко и осторожно. Но ребятам понравилось, и я был этому рад. На самом деле For Absent Friends длилась всего минуту и сорок секунд и была скорее «интерлюдией», чем «песней». Но это была первая песня Genesis, которую я исполнил как вокалист.

Начиная с того момента на всех записях Genesis, где вы слышите не только Питера, но и кого-то еще на бэк-вокале или гармонии, был и мой голос. Все остальные были, честно говоря, не самыми лучшими вокалистами. Но я был рад петь на бэк-вокале, не покидая своего привычного табурета за барабанами.

Nursery Cryme – записанный на Trident в Сохо с Джоном Энтони, который также спродюсировал Trespass, – вышел в ноябре 1971 года. Альбом достиг четвертой строчки в итальянском чарте, и, таким образом, Италия стала второй европейской страной, полюбившей Genesis. Мы выступали в Риме на Palazzetto dello Sport – площадке, построенной в 1960 году для Олимпийских игр, на которой было 3500 сидячих и 10 000 стоячих мест. И публика была в восторге.

Это была самая большая площадка, на которой мы играли, и мы будем еще много лет выступать на ней. Публика в Италии невероятна. Они не просто любили нас всей душой – они действительно чувствовали нашу музыку. Они громко приветствовали и аплодировали даже смене мотива, в чем Genesis были специалистами: мы могли перейти от быстрого темпа к буквально шепоту или пасторальной интерлюдии, просто взмахнув волосами. Неудивительно, что мы так нравились итальянцам – мы были английской группой, насыщающей оперные традиции.

Это была взаимная любовь, которая достигнет своего апогея спустя тридцать лет, в 2007-м, когда Genesis закончит первую часть прощального тура Turn It On Again (для которого они снова объединились) в Circo Massimo перед примерно полумиллионной аудиторией. Так как я страстно увлекаюсь историей Рима, место, на котором когда-то проходили гонки на колесницах для развлечения императора, казалось мне воплощением настоящего рок-н-ролла.

Но даже в 1972 году успех в Италии был огромен; больше, чем в Бельгии. Всего восемнадцать месяцев назад я был парнем из Хаунслоу, живущим в самом конце ветки метро. А сейчас – международное признание. И не важно, что в Великобритании мы все еще недалеко ушли от групп, выступавших в пабах, или на ящиках из-под пива, или все сразу. Да, мы вернулись к реальности. Мы все еще ездили на концерты в фургоне, арендованном у сомнительной фирмы из Кенсингтона. От исправности машины зависело то, приедем ли мы на выступление вовремя или нет. У нас появилась привычка ломаться по дороге. Иногда – даже не один раз. По дороге в Университет Аберистуита у нас три раза сломалась машина, из-за этого мы очень сильно опоздали и не выступили, а на обратном пути сломались еще два раза.