Ненадёжный признак - Лана Аверина

Отец выглядел довольным.

– Неплохо, Арчи, совсем неплохо! А что ты скажешь по поводу содержания таблицы? Есть ли какие-то закономерности?

– Хм. Единственное, что сразу бросается в глаза, это прочерки в третьей колонке напротив единиц во второй. Но если цифра во второй колонке отличается от единицы, то в третьей колонке появляется буква «V», снабжённая порядковым номером.

– Да, всё так. Ну, а первая колонка, порядковые номера от единицы до пятнадцати?

Я задумчиво воззрился на таблицу. С одной стороны, логично нумеровать записи по порядку. С другой, возможно, в этой колонке есть некий более приближённый к нашей ситуации смысл. А если… Абсурдная, невероятная мысль пришла мне в голову, но чтобы проверить её, нужно было сначала заглянуть в семейный архив. Когда-то давно я провёл немало времени, изучая наше генеалогическое древо, и один трагический эпизод изрядно поразил моё воображение.

– Подождите-ка… А ведь это у пятого баронета Пренстона было трое сыновей, причём двое из них были близнецами, и они погибли в детстве? Кажется, утонули в озере?

– Да, мой мальчик. У сэра Джейкоба, пятого баронета Пренстона, – отец потёр переносицу, вид у него был усталый. – Хорошо, Арчи. Больше не буду испытывать твои аналитические способности, они безупречны. Мне просто хотелось, чтобы ты сначала посмотрел на эту шараду без подсказок с моей стороны. А теперь настало время для семейного предания, которое передаётся в нашем роду от отца к сыну – в день, когда единственный наследник Пренстонов объявляет о своём намерении жениться.

Отец повесил портрет на место, и мы сели за стол прямо напротив него. Я чувствовал, что страх перед существом, изображённым на куске ветхого холста, начинает отступать. Я слушал негромкий голос своего отца, а сам будто наблюдал со стороны, как на смену страху приходит гнев. Я больше не отводил свой взгляд от прозрачных глаз Наездника, я был готов бросить ему вызов. О, теперь я не хотел его забывать; напротив, теперь мне хотелось знать о нём всё.

Мой отец приступил к рассказу:

– То, что род баронетов Пренстонов в течение долгих столетий продолжался только по прямой линии и не дал ни одной боковой ветви, замечали все исследователи нашего родословного древа. Но только по-настоящему внимательные люди могли бы заметить ещё одну роковую особенность: даже если в семье и рождалось несколько детей мужского пола, младшие до совершеннолетия не доживали.

Портрет Наездника был написан сэром Джейкобом, пятым баронетом Пренстоном. Сэр Джейкоб был одарённым и проницательным человеком. Он не только обладал даром художника, он смог связать события, происходившие в семье на протяжении нескольких поколений.

Сам сэр Джейкоб был свидетелем двух несчастных случаев, и первая трагедия наложила на его характер свою гнетущую печать. Когда ему было девять лет, на его двухлетнего брата, игравшего на полу, рухнула массивная мраморная ваза – с надёжнейшей, казалось бы, подставки. Малыш погиб на месте. В несчастье обвинили няню детей. Впоследствии сэру Джейкобу было суждено ещё раз пережить потерю близких людей, и в этот раз это были его собственные дети. У него родилось трое сыновей, первенец и двое энергичных близнецов. Когда старшему было восемь, а близнецам – по четыре, они в сопровождении слуг пошли на прогулку к лесному озеру. С прогулки вернулся только старший сын, близнецы по недосмотру слуг утонули.

– «По недосмотру слуг», – с горечью повторил я. – Знаете, я до сих пор чувствую вину перед нашим воспитателем, который был в тот день со мной и Кристианом. Он ведь так и не смог больше найти работу по специальности.

– И это совершенно справедливо, – жёстко ответил отец. – Я всего лишь уволил его и не дал рекомендаций, а мог бы и засудить. Чёрт побери, Арчи, на эту дьявольскую ягоду на заднем дворе вы могли наткнуться и без любезной наводки Наездника! Прямой обязанностью воспитателя было следить за вашей безопасностью!

Рассерженный, он замолчал. Мальчик с прозрачными глазами глядел на нас со стены, ухмыляясь уголком пухлых губ.

– Простите, отец. Я был неправ. Прошу вас, продолжайте.

Отец раздражённо фыркнул.

– Не извиняйся. Этот, – он кивнул на портрет, – только радуется нашим размолвкам. Я всю голову сломал, размышляя о том, как его обезвредить, но до сих пор ничего толкового не придумал. Вот и сэр Джейкоб хотел найти хоть какой-то способ. Два года после смерти близнецов он пытался смириться с потерей. Он стал сторониться людей, полюбил одиночество и часто ходил к злосчастному озеру, пытаясь понять, нельзя ли было предотвратить трагедию. Иногда он брал с собой своего старшего, теперь уже единственного ребёнка, и однажды сэру Джейкобу удалось всё-таки вызвать его на откровенность.

Это был мучительный разговор для них обоих. Сын, не сдерживая слёз раскаяния, признался, что на шалость, приведшую к гибели братьев, его подговорил некий мальчик, которого никто, кроме него, не видел. Расспросив своего наследника подробно, сэр Джейкоб с ужасом осознал, что невидимый мальчик выглядел точно так же, как и тот, которого сам сэр Джейкоб встречал несколько раз в своём детстве. Собственно, он не просто его встречал, он с ним играл и считал своим другом.

Мой отец печально покачал головой:

– К сожалению, каждый из нас должен самостоятельно понять разницу между истинными друзьями и их видимостью. И так уж повелось, что мальчикам нашего рода приходится платить за это знание слишком дорого.

– Это от того, что в случае Наездника видимость идёт рука об руку с невидимостью, – зло пробормотал я, – и нельзя положиться ни на один из этих признаков.

– Увы. Вот и девятилетний Джейкоб попал в эту отвратительную ловушку. Его призрачный и лукавый друг, вечно таскающий с собой палку с насаженной на неё деревянной лошадиной головой, убедил его раскачать устойчивую подставку, на которой стояла мраморная ваза. Тот же самый нарядно одетый мальчуган спустя годы явился к его сыну, чтобы сыграть другую злую шутку – на озере. Страшная история повторилась.

– Немыслимо! – я вскочил со стула. – Учитывая время и обстановку, в которой всё происходило, кажется невероятным, что наш предок и его сын не подверглись обвинению в одержимости демонами! Попади они в жернова пресвитерианского правосудия тех лет, вряд ли им удалось бы избежать мучительной смерти!

– Ты совершенно прав, мой мальчик, – кивнул отец. – «Закон о ведовстве» 1735 года, сделавший незаконным обвинение кого-либо в занятиях колдовством или связях с дьяволом, вошёл в силу только после смерти сэра Джейкоба. Годы