Как я год жила по Библии - Рейчел Хелд Эванс

Всякий раз, когда я откладывала спицы и садилась писать, или заказывала пиццу вместо того, чтобы приготовить очередное экзотическое блюдо, безжалостный внутренний голос говорил: «Ты халтуришь!» Огромная сумка покупок из «Хобби-Лобби» стояла нераспакованной, волонтерство в больнице я изо дня в день откладывала на завтра – и ненавидела себя за это. Когда я вспоминала, что нужно поработать, то забывала сделать что-нибудь приятное для Дэна. Когда волонтерила в больнице – дом зарастал грязью. Когда начинало что-то получаться с вязанием – простаивала швейная машинка. Если я вставала рано, то не работала до вечера. Словом, Притч 31 никак мне не давалась!

В довершение всего, мой план прикупить недвижимость сразу вылетел в трубу. На это попросту не хватало денег. Работать дома, не снимая пижамы и валяясь в постели допоздна, прекрасно, но вот засада: за это не слишком много платят. Оба мы с Дэном – самозанятые, и крупные гонорары получаем нечасто. Ближайшая крупная выплата ожидалась в конце февраля, и ее надо было как-то растянуть до апреля, так что с идеей купить поле и насадить там виноградник в ближайший месяц пришлось расстаться. Даже план Б – вложить деньги в общинный сельскохозяйственный проект – стоил бы мне не меньше пятисот долларов. Редиска, взращенная на родной почве, оказалась дороже айпада! Бизнес-способности и финансовые таланты доблестной жены оказались для меня так же недостижимы, как и таланты хозяйственные – и это бесило.

Надо отдать должное женщине из Притч 31: меньше чем за две недели она умудрилась наградить меня лютым комплексом неполноценности.

Все эти упражнения заставили меня встретиться лицом к лицу с одной из самых неприятных моих слабостей: несмотря на наличие молочных желез и яичников, выполнять несколько задач одновременно я не способна даже под угрозой казни. Из-за этого я всегда чувствовала себя неудачницей: ведь теория гласит, что любая женщина многозадачна от природы, что каждой из нас Создатель даровал способность одновременно заботиться о потомстве, отгонять хищников, искать водопой и болтать по мобильному. Однако мне этого дивного таланта не досталось. Столкнувшись с длинным и разнообразным списком задач, я начинаю вести себя как белка в свете фар: мечусь туда-сюда и в конце концов попадаю прямиком под колеса.

Исследование уже показало мне, что Притч 31 – вовсе не список задач: но такова сила инерции, что я продолжала таранить стену головой и изнемогать от сознания, что «не соответствую». Женщины постоянно чувствуют, что кого-то разочаровывают, – и в этом году я чувствовала, что разочаровала Бога. Даже сознавая, что Притч 31 представляет собой поэтический идеал, я не могла отделаться от ощущения: доброй, порядочной, искусной, достойной, превосходной, добродетельной, доблестной и т. д. и т. п. женой мне не стать никогда.

Иудеи толкуют Писание на несколько тысяч лет дольше нас – так что, быть может, нам стоит почаще к ним прислушиваться. К этой мысли привела меня переписка с Ахавой, женой израильского раввина, которую послал мне Бог через интернет. Живая, яркая, остроумная и искренняя, Ахава выросла в США и знала о христианстве куда больше, чем я об иудаизме. Когда я спросила, как лучше всего здороваться с ней на письме, она ответила: «Кол Тув», что означает «наилучшие пожелания».

«Об одном вас умоляю, – добавила она, – не начинайте письмо с “Шалом!” В устах неиудея это звучит очень неестественно. Не сосчитать, сколько раз я слышала “шалом” от туристов-христиан! Конечно, намерения у них были самые добрые, но мне оставалось только смеяться и закатывать глаза».

Тут меня осенило, почему прочие раввины на мои письма не отвечали – и я поняла, что стоит держаться за эту женщину.

Мать Ахавы была ньюэйджером, бабушка – пламенной атеисткой. Сама Ахава не подозревала о своем иудейском наследии лет до пятнадцати, когда, заинтересовавшись семейной историей, узнала, что прабабушка ее была соблюдающей иудейкой. Этническая и религиозная идентичность у евреев передаются по материнской линии: следовательно, иудейкой могла стать и Ахава. Она попробовала, и ей понравилось. Ахава приняла свое наследие, начала соблюдать кашрут, затем друзья посоветовали ей иудейский сайт знакомств – и там она встретила Майкла, молодого раввина из священнического рода, чье происхождение обязывало его жениться на еврейке и девственнице.

– А еще он любил рыжих! – рассказывала Ахава. – Так что я подошла по всем пунктам!

Майкл и Ахава поженились, родили троих детей, а в 2007 году эмигрировали в Израиль.

Я спросила Ахаву, каковы самые распространенные предрассудки об ортодоксальных иудеях.

– Когда мы путешествуем, нас часто принимают за амишей, – ответила она. (Ортодоксальные иудейки, как правило, носят закрытую одежду и покрывают голову.) – Есть распространенное мнение, что ортодоксы – отсталые, отказываются от техники и так далее: но это не так, мы спокойно пользуемся и компьютерами, и мобильными телефонами. Прошлой зимой, когда мы ездили к друзьям в Огайо, мне наконец удалось увидеть амишей. И что же вы думаете? Мы с любопытством глазели на них, а они с таким же любопытством – на нас!

Еще одно распространенное заблуждение, по словам Ахавы, это мысль, что кошерная пища = здоровая пища.

– Вот уж нет! – восклицала она. – Слышали когда-нибудь о смальце? Так вот, его изобрели евреи![54]

Где-то в середине переписки я спросила Ахаву, приходится ли иудейским женщинам мучиться так же, как христианским, стараясь соответствовать идеалу из Притч 31. В первый раз за время нашего общения Ахава, казалось, не знала, что ответить: