В интересах государства. Аудиториум - Алекс Хай

Следом пошел я и сразу протянул раскрытый паспорт. Дама проделала ту же процедуру и вручила мне значок. Я рассмотрел на латунной поверхности символы “45-В”.

— Прошу, ваше сиятельство, — женщина подбодрила меня улыбкой. Видимо, я выглядел совсем уж угрюмым. — Удачи на испытаниях.

— Благодарю.

Я тут же прикрепил значок на грудь. И едва прошел через КПП, как на выходе меня тут же поймал другой сотрудник.

— Добрый день, — поприветствовал он и взглянул на мою латунную брошку. — Группа “45-В”. Прошу за мной.

Он выглядел совсем юным, всего на пару лет старше меня. Наверняка был студентом Аудиториума. Видимо, во всех мирах учащихся припахивали на дополнительные работы.

Студент повел меня сквозь обширный внутренний двор. Ничего волшебного здесь не было: обычная закатанная асфальтом площадка, окруженная невысокими двухэтажными зданиями. Во дворе царило столпотворение — люди в мундирах Аудиториума сновали туда-сюда, выкрикивали фамилии абитуриентов. Возле туалета столпилась классическая очередь. Ветер откуда-то принес запах сдобы. Видимо, работала кухня, чтобы дать перекус малахольным вчерашним школярам.

Я хотел было попросить студента подождать Колю, но вовремя прикусил язык: нельзя, чтобы кто-то из них пронюхал о том, что мы узнали состав групп. Поэтому торопливо проследовал за сопровождающим.

Мы обогнули здание в форме буквы “П”, и я увидел другой корпус. Длинное здание, растянувшееся на добрую сотню метров. Туда мы и направились.

Сопровождающий сориентировался и подвел меня к двери, на которой висела бумажка с символами “45-В”.

— Прошу, — он распахнул передо мной дверь. — Располагайтесь, знакомьтесь со своей командой. Скоро к вам придет инструктор и напомнит правила поведения во время испытаний.

— Спасибо.

Студент кивнул и ринулся обратно к КПП. Бедняга сегодня явно не один десяток тысяч шагов находит… Я же остался возле входа — решил подождать Колю.

Сперанский появился буквально через пару минут. Увидев меня, вздохнул с облегчением.

— Фух. Значит, списки не наврали, — улыбнулся он.

— Тихо! — шикнул я. — Не болтай, лекарь.

— Да понял я, понял. Идем?

Я распахнул дверь и вошел первым. Помещение оказалось совсем небольшим и пустоватым — из мебели только вешалка, две парты и шесть стульев. Первым на нас поднял глаза худой парень с торчащими ушами и жиденьким светлым пушком над верхней губой. Я заглянул ему в глаза и отпрянул. Почти бесцветная радужка выглядела жутко.

— Привет! — улыбнулся он. — Вы кем будете?

— Николай Сперанский, — представился мой спутник. — Лекарь.

Улыбка юноши стала еще шире.

— Отлично! Я Георгий Афанасьев. Менталист, — он пожал Коле руку и протянул мне. — А ты?

— Михаил Соколов… Видимо, универсал. Но больше все же боевой.

Сидевшая в самом конце комнатки девица вышла на свет, и мы со Сперанским синхронно вытаращились на нее.

— Уж постарайтесь стать сегодня боевым на все сто процентов, ваше сиятельство, — сказала она и надула здоровенный пузырь жвачки. — Анна Грасс. Артефактор.

Все бы ничего, но, кажется, я теперь понял, кому принадлежал тот мотоцикл. После слов Матильды о Грассах я ожидал увидеть кого угодно, но не… хрестоматийную байкершу. Черные как смоль волосы были подстрижены под каре, глаза ярко подведены черным. Одета артефакторша была в обтягивающие кожаные брюки с длинным рядом булавок, косуху с клепками и высокие байкерские ботинки. На ее груди болталась толстая стальная цепь с какими-то железными подвесками.

Я бы ни за что в жизни не признал в ней аристократку. Даже с учетом того, что она носила серебряный герб рода на куртке.

— Ну и ну, — отозвался я. — Твой байк припаркован перед входом?

Девица не ответила и уселась на парту.

— Значит, ждем еще одного? — лениво потянувшись, спросила она и взглянула на наручные часы. — Ему бы поторопиться. В час начнется инструктаж.

— А ты откуда знаешь? — спросил менталист.

— Второй год поступаю. Вряд ли что-то сильно изменилось.

— А на чем в прошлый раз зарезалась?

— На третьем этапе, конечно же. Жаль, воспоминания блокируют. Но в этот раз я подготовилась гораздо лучше. И вы, мальчики, приведете меня к победе. Если, конечно, вы не полные ничтожества.

Кажется, я начал понимать, о чем говорила Матильда. Ирэн, конечно, порой бывала той еще стервой, но даже в первые дни общения она не разговаривала со мной с такой надменностью, с какой сейчас Грасс произносила каждое слово.

— Нужен еще один боевой, — рассуждала девушка. — Я тоже кое-что могу, да и менталист, надеюсь, не зря в гимназии геморрой зарабатывал. Но нужно больше огневой мощи.

В дверь постучали.

— Вот и огневая мощь пожаловала, — улыбнулся Сперанский. И все мы уставились на дверь.

В проем едва протиснулся здоровенный, нет, просто огромный детина. Настолько огромный, что задел макушкой притолоку. Мы с ребятами переглянулись, и, казалось, даже Грасс впечатлилась.

— Ну привет, малыш, — ухмыльнулась она. — Ты Рахманинов, да?

— Ага, — детина разинул рот в добродушной улыбке. — Виктор Рахманинов. Для друзей просто Витя.

Он вошел внутрь и занял, по моим прикидкам, половину помещения. Анна Грасс присвистнула.

— Молю, скажи, что у тебя боевая специализация.

— Ну какая же еще? — осклабился Рахманинов. — Боевая. Во всех смыслах.

— Какая досада, что физический контакт на испытаниях запрещен, — съязвил Коля и наклонился к моему уху. — Это ж на каких харчах такое вырастает?

— У меня в семье все великаны, — услышав Сперанского, ответил он. — Фермерские продукты, вот в чем секрет! Одна беда — мундир придется шить на заказ…

— Так, мальчики, хорош болтать! — Грасс хлопнула в ладоши. — Всем слушать сюда. Кроме меня есть кто-нибудь, кто второй год пробуется?

Мы с парнями замотали головами.

— Понятно, — кивнула байкерша. — Тогда внимайте.

Она отсоединила от штанов несколько булавок и протянула каждому из нас.

— Это что? — спросил менталист Афанасьев.

— Мой подарочек в знак доброй дружбы. Я артефактор или кто?

— Артефакты запрещены. Кроме тех, что создаются непосредственно на Полигоне, — напомнил Сперанский.

— А то я не знаю, умник. Булавки спрячьте. Лучше всего приколите ко внутренней стороне курток. Нас будут проверять на предмет запрещенных вещей. Булавки не засветятся — прямо сейчас они чисты. Но мне будет проще работать с собственными вещами. Они очищены и пригодны к зачарованию. Всем ясно?

— Да, — кивнул я. — Что ты сможешь сделать на Полигоне? На что сможешь зачаровать предметы?