Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко

— А то отбиваешь аппетит.

— Картошка? — почему-то удивился я.

— Да. От Продавцов.

— Они же… картошку делать не умеют…

Мар громко расхохоталась.

— Что? Всё они умеют. Но на каждой планете они объявляют несколько продуктов и предметов недоступными для копирования. Это поддерживает местную экономику и даёт аборигенам повод гордиться собой и строить конспирологические теории. На Земле, значит, картошку выбрали?

Почему-то это меня добило. Я неуверенно сделал несколько шагов. Фигура у тэни оказалась совсем другой, центр тяжести смещён куда-то к пузатому животику и заднице. Ещё я стал меньше ростом, даже ниже, чем когда был обычным человеком.

Оставляя за собой скользкие пятна, я пошёл вслед за терпеливо ждущей Эми в душевую.

[1] И. Бродский, «Письма римскому другу»

[2] Я требую немедленно освободить меня. Вы нарушаете соглашение наших народов. (немецкий).

Глава десятая

Душ был хороший, с мощным напором. Краны с пятигранными ручками — может быть, тут пятиугольники считаются благоприятными для гигиены, как треугольники — для приготовления пищи?

Я вымылся с густым, пахнущим пряными цветами душ-гелем из банки (тоже местная продукция, ни одного символа на этикетке не понять). Вытерся, постоял у запотевшего зеркала, висящего на стене, изучая себя.

Тэни. Пожилой, розовый и с залысиной.

Залысина почему-то злила сильнее всего.

На руках четыре пальца, но неудобства я отчего-то не испытывал. Может быть, гитарист или фокусник страдал бы, а я как-то сразу привык. На количество пальцев на ногах мне вообще было плевать. Не копыта, и ладно.

А что делать-то?

Я теперь Изменённый, пусть и странный. Для Аны я символ восстания (не лидер, а именно символ). Для Мар — разведчик, который сможет исправить случившийся косяк. Я часть армии Инсеков, я сражаюсь с такими же Изменёнными, служащими Прежним.

На Землю мне вернуться не светит.

Наверное.

Если, конечно, в руках у меня не окажется такой ценности, что Инсеки и Гнёзда смирятся с моим пребыванием на Земле, с тем, что я стану продуцировать смыслы, достающиеся Прежним.

Вроде бесцветного кристалла, да?

Да.

Я потрогал пальцем зубы. На вид как человеческие, хоть и не мои. Я осторожно их пересчитал. Сколько у человека зубов? Тридцать шесть? Нет, тридцать шесть — это температура… Тридцать два. Но четыре из них — зубы мудрости. Значит, двадцать восемь? У тэни было сорок четыре.

Ну так, может, у него уже зубы мудрости появились? В количестве шестнадцати штук? Потому они и умнее людей…

Ещё эти нелепые четыре соска на груди, один под другим, слева и справа… почему-то это бесило больше, чем четыре пальца на каждой ладони… стоп, а на ногах точно по четыре?

Всё верно, на ногах тоже по четыре.

Видимо, у них эволюция дальше зашла, мизинцы исчезли?

— Ну вас в пень, — сказал я.

Хотелось есть. Я надел комбинезон, который кто-то — видимо, Эми — принёс в душевую. Комбинезон мгновенно всосал остатки влаги с тела, подстроился к фигуре тэни.

И я вернулся к столу.

Стражи по-прежнему не было, биохимика тоже. Эми тихонько ела варёные овощи, Мар трескала рыбу. Я сел и, ничего не говоря, стал есть курицу, разрывая её руками.

— Пища тэни безопасна для нас, — сказала Мар. — Полагаю, для людей тоже. Вкус своеобразный, они практически не используют соль, всё будет казаться пресноватым. Много специй, нравится тем, кто пришёл из Индии и Юго-Восточной Азии. Есть алкогольные напитки, есть нечто вроде чая.

Я кивнул.

— Их элиты, кстати, любят земные продукты, — сообщила Мар. — Экзотика! Так что, если затоскуешь по привычной пище, можешь купить что-то у Продавцов.

— Картошку куплю, — пообещал я. — Хочу лично убедиться, что они умеют её делать, это же свинство какое-то, так над нами издеваться! Может, им белорусы заплатили?

— Почему белорусы? — удивилась Мар.

— Проехали… Каковы мои действия?

— Сейчас ты примешь от Форта курс языка и бытовой информации, которая позволит тебе выглядеть своим среди тэни. Это довольно тяжело, получить такой информационный удар.

— Не сомневаюсь, комендант.

— Потом поговоришь с Джагердом. Подмечай манеру поведения, разговора, движений. Всё полезное мы из него уже вытащили… — Мар вздохнула. — Полезного было немного. Он занимался изучением кристаллов и пытался найти способ извлечения из них информации.

— То есть смыслов?

— Да. Похоже, он добился определённых успехов. Я полагаю, что тэни осознали ценность прозрачного кристалла, не успели перехватить кристалл до Продавца, но сумели напасть на патруль и забрать кристалл. На протяжении года мы искали выход на похитителей. Они владеют кристаллом, но он для них, к счастью, бесполезен. Поэтому, как только Джагерд опубликовал свои исследования, на него немедленно вышли.

— Мы?

— И мы тоже. Сегодня вечером у него назначена встреча. Мы знаем место, но бессмысленно захватывать того, кто на встречу придёт. Наверняка там будет цепочка ничего толком не знающих посредников и меры против слежки на каждом этапе. Ты должен проявить заинтересованность, выйти на нынешних владельцев кристалла и сообщить, где находишься. Штурмовая группа атакует их убежище. До этого момента ты должен будешь обеспечить безопасность кристалла. Потребуется — убивай всех. Они сами подписали себе смертный приговор.

— Допустим, я попаду туда, где находится кристалл, — сказал я. — Как мне выйти на связь?

— Через Форт. Мы будем следовать за тобой удалённо с ретрансляторами, ты будешь всё время оставаться на связи. Разумеется, если тебя разоблачат — мы постараемся тебя спасти.

— Гладко, — согласился я. — А он и впрямь может считать смыслы с кристалла?

— Результаты экспериментов неоднозначны, — уклончиво ответила Мар. — В статье Джагерда всё было очень расплывчато. В лабораторном журнале, который он сжёг, — но мы сумели восстановить информацию, — куда более оптимистично. В итоге ему пришлось признать, что когда он принял эссенцию кристалла, то воспринял часть смысла.

Монах отошёл от цилиндра-ретранслятора и доложил:

— Всё должно работать, комендант. Рельеф местности очень, очень плохой, а высоковольтная линия в порту давала помехи. Но я всё настроил.

— Остался последний штрих, — сказала Мар. Встала, подошла ко мне сзади. Взяла за левую руку.

— Какой штрих? — Я вскрикнул, вырывая руку. Боль вспыхнула и тут же почти исчезла, погашенная организмом призванного. Но кисть теперь торчала под углом.