Месяц за Рубиконом - Сергей Лукьяненко

— Кто он? — спросил я.

Мужчина уставился на меня. Он что, немецкий знает?

— Действующий мастер тонких биохимических наук, — сказала Мар. — Если перевести в наши термины — магистр. Зовут его Джагерд Тогейр, Джагерд — личное имя, Тогейр — отцовская семейная линия. Не совсем фамилия, но вроде того. У них патриархальное общество.

— Ich verlange sofortige Freilassung. Sie verletzen die Vereinbarung unserer Völker.[2], — сказал Джагерд.

Прозвучало это невыразительно, словно человек выучил фразу, не зная языка.

— Халди демуле. Джовайт вайтджо скалби, — ответила Мар.

Я её не понял, она говорила на языке тэни. Но, похоже, посоветовала заткнуться. Мастер тонких биохимических наук бросил на неё яростный взгляд и замолчал.

— Раздевайся, — велела мне Мар.

Я посмотрел на неё. На стражей — обе, похожи, были девушками. На Эми — ей же пятнадцать лет!

Медленно снял плащ. Стал разлеплять на груди комбинезон: ткань расходилась сама, хотя никаких застёжек не было видно.

— У тебя странный плащ, — заметила Мар. — Он работает как экран?

— Да, — сказал я, глядя на последнее, что связывало меня с Землёй. — Это технология Продавцов. Долгая история.

Мар подняла плащ, встряхнула в руке.

— Не жалко, — буркнул я. — Надоел он мне уже.

— Интересная вещь, — задумчиво произнесла комендант. — Может оказаться полезной. Эми! Укрась его в местном стиле, хорошо? Быстро.

— Хорошо, Мар! — просияла Эми. Схватила плащ и скрылась в соседнем помещении.

В общем-то я не сильно обрадовался, что подарок Продавца останется со мной. На Саельме меня грело, что хоть какая-то часть земной жизни сохранилась, я в него кутался, будто ребёнок в детское одеялко. Но постоянно носить плащ, будто супергерой, довольно нелепо, я это понимал. У Изменённых даже вешалок нигде нет, они всегда ходят в своих костюмах!

А вот то, что Эми ушла, меня порадовало. Стражей и коменданта я не стеснялся, а её почему-то — да.

Я снял комбинезон. Уставился на Джагерда. Тот с любопытством осматривал меня, видимо, научный интерес в нём был сильнее страха.

— Что ты делаешь? — спросила Мар.

— Разделся…

— И собираешься копировать его на глаз?

Я пожал плечами.

— Какие же вы все самонадеянные, — сказала комендант с раздражением. — Лишь бы покрасоваться… Нам нужно полное копирование, на уровне биологии, насколько это возможно.

Она подошла к Джагерду и провела ладонью по его груди. Тот вскрикнул от боли и растерянности, на груди появился тонкий порез. Мар вернулась ко мне, протянула руку. Из одного пальца выступал острый треугольный коготь с дрожащей на нём каплей крови.

— Ну? — сказала Мар и поднесла руку к моему рту.

Я глянул на тэни, с отвращением и ужасом смотрящего на меня.

Наклонил голову и слизнул кровь.

— Работай, — Мар вытерла коготь о комбинезон. Белая ткань на мгновение окрасилась красным и тут же очистилась.

Я застыл напротив тэни, сделавшего несколько изначально безнадёжных попыток вырваться из рук стражи и теперь стоявшего спокойно. Тэни был передо мной, а его кровь на моём языке.

Кровь как кровь.

На цвет красная, на вкус солёная. Каждый знает вкус крови, каждый когда-то зализывал свои царапины…

Меня будто под дых ударили. Я скорчился, выпрямился, непроизвольно схватился за живот.

Мар удовлетворённо кивнула и пошла к кофейнику. Будто в тумане, я смотрел на то, как она наливает себе остывший кофе. В животе пульсировала боль, расплываясь по всему телу. Монах, не прекращая возиться с прибором, с любопытством поглядывал на меня.

Правое сердце сжалось и остановилось.

Левое сердце застучало чаще.

Череп заныл, будто я приложился головой о стену.

Кожа начала зудеть.

— Ты предпочитаешь мясную или растительную пищу? — спросила Мар. — Сейчас тебе захочется есть.

Но я не ответил. Я сел на пол, вцепившись руками в тёмные оструганные доски. Смотрел, как меняется цвет моей кожи, наливаясь розовым.

Нет, это было не так, совсем не так, как при испытании, устроенном мне учётчиком! Тогда я каким-то образом скопировал изображение, стал походить на тэни, но остался собой.

Сейчас всё было иначе. Я менялся гораздо глубже, как при переходе в форму защитника. Весь мой организм плавился, будто окуклившаяся гусеница, превращаясь в нечто иное.

Я назад-то вернуться смогу?

Или навсегда останусь пузатым лысеющим розовокожим биохимиком?..

Ох, во мне сейчас этой биохимии, хоть ведром черпай…

Может быть, я отключился, потерял сознание. Может быть, просто отчаянно тормозил. Но когда я встал (меня ещё потряхивало), оказалось, что времени прошло довольно много. Стражи исчезли, не было и мастера Джагерда Тогейра. За столом, уставленным едой, сидели Мар и Эми. Монах всё ещё возился со своим цилиндром-ретранслятором, который переставили на столик к стене.

— Ты морфировал быстрее, чем предыдущие, — похвалила Мар. — Хороший потенциал.

То, что я абсолютно голый, меня больше не смущало. Может быть, потому, что я был в чужом теле. Всё равно, что надеть карнавальный костюм голого человека — себя обнажённым не воспринимаешь.

А вот то, что я весь покрыт белёсой скользкой слизью, было неприятно.

— Тут есть душ? — спросил я.

Голос звучал странно. Не просто чужой, всё в речевом аппарате было устроено чуть иначе, немецкие слова звучали с каким-то смешным шипящим акцентом, а горло напрягалось, когда я говорил.

Ещё безумно хотелось есть. На столе громоздились горы еды — овощи, жареная курица, куски не то рыбы, не то мяса, графины с водой и какими-то напитками.

Но ещё больше хотелось вымыться.

— В дальнем конце, я проведу, — встала Эми.

Я посмотрел под ноги. Мерзко выглядящая лужа, с какими-то белыми вкраплениями… это что, мои зубы?

— Я всё уберу, пойдём, пойдём, — позвала жница.

— Где Джагерд? — спросил я коменданта.

Та с любопытством смотрела на меня.

— Он больше не нужен.

— И… где он?

— Он жив, если ты беспокоишься о нём. Стражи его увели.

Всё-таки подозрение на моём лице оставалось, потому что Мар покачала головой.

— Тебе обязательно надо будет с ним пообщаться. Он жив, хотя крайне расстроен увиденным. Даже пытался подраться со стражей. Иди, приводи в себя порядок.

Мар бросила в рот варёную картофелину, добавила: