Сказание о Луноходе - Александр Струев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Здравствуйте, уважаемая Наталья Сергеевна! Как вы себя чувствуете? Как спалось? – еще ниже кланялись подхалимы, продолжая заискивающе улыбаться и люто ненавидеть.
А сопливые музы? Смазливые девки тоже с головы до ног увешаны самоцветами! На какую ни посмотришь – килограмм драгоценностей болтается!
– Сколько наград недополучили труженики?! – недоумевали партийцы.
– Вожатый уже ничего не видит! – возмущались одни.
– Не хочет видеть! – перешептывались другие.
Поговаривали, в резиденции Дорогого Сына постоянно грохочет музыка, шампанское льется рекой! Слышали слово такое волшебное – шам-пан-ско-е! Оно тонко искрится, очаровывает, наполняет блаженством бокал, кружит голову! А после шампанского куда только тебя, грешного, не несет! Пляски до упаду, вечера со свечами, сигарный дым, алкоголь, карты, бесстыдные женщины, развратные иностранные кинофильмы… А все иностранцы, враги недобитые, виноваты! Пакистанец миллиардер Хаз через день к Сыну наезжает. Он и фильмы эти поганые привозит, и пресловутые изыски от Кутюр; платья покроев немыслимых, с пикантными разрезами, джинсы, задницу обтягивающие, с переливчатыми стразами, кофточки-не-кофточки, кроссовки редкой страусиной кожи с мохеровыми шнурками и трусики пикантные, воздушными кружевами исполненные. Тут и необъятные меховые манто из нежнейшей шиншиллы, голубой норки и царственного горностая, и украшения лучших ювелирных домов в эксклюзивных кожаных коробочках! Мешки барахла шофера пакистанца туда-сюда тягают. Как ни приедет Хаз в гости, после него увесистые журналы глянцевыми обложками обслугу обескураживают; срамные проспекты, правительством запрещенные, где девки полуголые исподнее белье или распластанную модель спортивного суперкара демонстрируют. На журнальных столиках в гостиных все это аляповатое безобразие разложили, чтобы муз-дурех окончательно с ума свести. Они, пустышки, только и делают, что журналы цветастые пролистывают, на фотографии смазливых девок и мускулистых мужиков, в пух и в прах разряженных, любуются:
– А это на ней что? Какие туфельки, ты только глянь! Какое пальтишко! Смекаешь?! Вот это мода!
– Видишь, опять меха и толстые каблуки носят?! А бриджи короткие, как в прошлом году, ни на ком не найдешь.
Тьфу!
Такая у Сына в доме затхлая обстановка. В последний раз Сын заговорил с Хазом про новый роллс-ройс «Фантом». На весенней женевской автомобильной выставке его англичане показали. Когда на автомобиль этот смотришь, аж дух захватывает!
– Скажи, Хаз, как мне такую машину достать?
– Эсли Отес позволыт, – благосклонно отвечал Хаз, – в лушем видэ сдэлаэм. У мэня там свой селовек ымееца.
Иностранная зараза заполонила подмосковный замок, закрутила наследника и еле уловимым, отравляющим кошмаром, преодолевая неприступные стены, калеча партийное сознание, начала просачиваться наружу. Кто-то себе пустую бутылку из-под джина Веfitоr под рубахой умыкнул, кто-то выброшенную баночку из-под «Кока-колы» в лесу подобрал и в голенище сапога засунул, а самый отчаянный – толстенный журнал за пазуху запихнул и как ни в чем не бывало со смены утопал. Страшно!
– Им можно, а нам нет? А мы чем хуже?! – все чаще раздавались настырные голоса.
– Вам, выродки, нужно ямы глубже копать, а не гундеть! Что, козлиная рожа, допрыгался?! – тыча кирзовым сапогом в когда-то сытое брюхо, ухмылялся органавт-надзиратель, перелистывая конфискованный журнал.
– Теперь с лопатой в руках рассуждать будешь, паскуда! – и в зубы, чтобы кровью харкал. – Дошло, мразь?!
Протоколы оперативных локаторщиков ложились на стол в семь утра, а уже в восемь преступников собирали по городу тяжелые грузовики с железными решетками на окнах и, ревя неприхотливыми моторами, увозили на Подземку. Там всем работа найдется. Кто поздоровей – с месяц протянет, хилый недели не проживет. Мерли в Подземке, как мухи, но народа там меньше не становилось. Порядок в стране надо исправно поддерживать, а то никакой страны в руках не останется, одно недоразумение будет.
Летом Волгу-матушку не переплыть, а сейчас – безграничный белый простор, сколько хватит глаз! Смотришь и радуешься, дух захватывает – велика Россия!
Сергей Тимофеевич ехал в третьей машине. Во второй везли Вожатого с Натальей Сергеевной и Доктором, в первой неслась личная охрана, высунув наружу скорострельные огнеметы и чуткие локаторы, а в последней «Чайке» мягко покачивался Редактор Фадеев. Его «Чайка» была выкрашена в безобразный красный цвет.
«Мразь законченная!» – глядя на несуразную фадеевскую машину, одними губами ругнулся Сергей Тимофеевич.
Завидев его огненную «Чайку», не то что прохожие – органавты шарахались. Руководитель Органов Петр Иванович Львов, хоть и был человек недалекий и прямолинейный, Редактора кровно ненавидел, а теперь вынужден был приспосабливаться – его Службу и Минспецинформ подчинили Фадееву.
– Ты особо туда не лезь, но курируй! – наставлял Вожатый. – А то, я гляжу, они совсем на казенных харчах разъелись, жируют, в голове – ветер, а работу кто за них делать будет, опять Я?
Из служб, приписанных к Органам, только орнитолога Котова вывели из подчинения Фадеева и прислугу Натальи Сергеевны на особом положении оставили, лишь хозяйке своей прислуга подчинялась. А прислуга Натальи Сергеевны – шутка ли! – двести пятьдесят шесть человек уже составляла.
– Их не трогать! – распорядился Вожатый. – Всем им, как представителям зарубежных миссий, зеленые карточки раздай, чтобы никто из наших балбесов не привязывался. Ясно?!
С такой карточкой человек мог хоть в лицо органавту плюнуть, а сделать в ответ тот ничего не мог, только улыбнуться мог бесхитростно: «Мол, плюйте, пожалуйста!» – да рожу обиженную скорчить.
Вереница машин свернула от реки к лесу и, проехав несколько минут, остановилась у бревенчатого резного терема, высокого, необычайной красоты. Крыши в виде луковиц; точенные причудливыми узорами деревянные колонны красное крыльцо поддерживают; расписано все разноцветно-затейливо, зверями невиданными, чудо-птицами с лебедиными шеями, витиеватыми орнаментами наподобие диковинных цветков. Точно из сказки появился здесь главный дом усадьбы. Стоит чудо-терем на берегу Волги-матушки, а со всех сторон дремучие леса поднимаются. Так и хочется повторить за поэтом сердечные строчки: «Тут русский дух, тут Русью пахнет»! И еще, вместо оленей здесь патриархальных лошадок оставили. Запрягут в санки Савраску, языком прищелкнут и…
– Ну, пошел, родимый! Но-о-о! – и Савраска уже тянет, уже бежит, колокольчик задушевно заливается.
Завидовского охотничьего поместья в сто восемьдесят тысяч гектаров для охоты вполне хватало. Раньше охотохозяйство было поменьше, но в позапрошлом году специальным распоряжением к нему присоединили угодья ГлавУПДК – главного управления по обслуживанию дипломатического корпуса. С целью усиления охраны государственных тайн дипломатам запретили выезжать из столицы за окружную дорогу. А если все-таки такая необходимость случалась, к посольству подавали транспорт с непрозрачными стеклами, в котором дипломатов доставляли в назначенное место. Нечего им по сторонам глазеть!