По воле короля - Кира Леви

Лисса каждый день подсаживалась к сестре к тому моменту, когда той становилось плохо. Старшая сестра, видя страдания младшей, жалела её. Лечила своим даром, избавляя на время от тошноты, следила за тем, чтобы Альгия больше пила и ела только лёгкую, быстро усваиваемую пищу.

Стоило сестре почувствовать себя лучше, как начиналась другая неприятная часть их общения. Альгия стала крайне раздражительна и плаксива одновременно, срывалась на тех, кто был рядом.

Ведана подсказала Лиссе, что, возможно, это связано с интересным положением младшей племянницы. Женщины обсудили это между собой и решили до поры не говорить Альгии. Лисса и сама собиралась проверить себя. Хотя собственное состояние она оценивала как «без изменений».

Эта вероятность, к сожалению, не позволяла дать Альгии настойки на травах, чтобы облегчить её состояние или погрузить в продолжительный сон. Прежде следовало узнать, не понесла ли герцогиня Вульфрик после первой и единственной супружеской ночи.

В дороге король не требовал от супруги выполнения обязанностей подобного рода. Он появлялся утром рядом с повозкой, в которой ночевала девушка, справлялся о здоровье, нежно целовал пальчики и покидал её, отправляясь куда-то по своим делам в начало колонны.

Герцог Гренстон тоже встречался с супругой два раза в день во время приёма пищи. Интересовался тем, не нужно ли чего, и, получив в ответ, что Лиссандра всем довольна и у неё всё есть, пришпорив коня, мчался к брату.

Лисса провожала его взглядом и довольно улыбалась. Пока всё складывалось замечательно. Никто ею не помыкал, не раздавал указаний. Она была предоставлена сама себе. Компания тёти скрашивала путь. А ещё она потихоньку знакомилась с окружающими её людьми.

Повозка герцогини ехала между частями, относящимися к замковому гарнизону Стоунберга. А повозка сестры — среди воинов отряда Харольда.

Армия шла в быстром темпе. Режим был таков: после ночной походной стоянки завтракали, потом дневной переход часов до двух, после которого останавливались на отдых и обедали, затем снова маршировали до самого вечера. За неделю лишь однажды ставили шатры, когда нашли большое поле с уже собранным урожаем пшеницы на берегу спокойной реки.

Герцог Гренстон в этот вечер, как и прошлый раз, предоставил шатёр в полное распоряжение жене и её тётушке. Женщины искупались там же. Солдаты принесли им подогретой на костре воды. Потом личный слуга герцога занёс стол со стульями и накрыл ужин.

Лиссандра не успела переодеться в свежее платье и стояла в тонкой рубашке, высушивая волосы, когда в шатёр зашёл Эрик. С чёрных волос мужчины капала вода, оставляя мокрые пятна на белой рубахе, выправленной из штанов.

— Единый в помощь, — поздоровался он, неслышно подходя к Лиссандре. Девушка расчёсывала влажные волосы, сдвинув их на одно плечо, и стояла спиной ко входу. Она ощутила, как большие и сильные руки супруга легли ей сзади на талию и скользнули вперёд, оглаживая животик и крепко прижимая к торсу герцога. Горячие губы поцеловали в изгиб плеча, отчего Лиссандра вздрогнула и резко повернула голову в ту сторону. Глаза мужчины светились при скудном свете свечей, когда его губы захватили в плен её.

Девушка приоткрыла рот, чтобы что-то спросить, и герцог вероломно воспользовался, приняв это за приглашение. Вторгся языком и голодно поцеловал. Собственная жена сейчас выглядела очень привлекательно. Эрик не видел причины, почему бы не истребовать сейчас исполнение супружеского долга, совсем позабыв, что в шатре они не одни.

— Милорд, моё присутствие вас не смущает?

Эрик оторвался от сладких губ, как вынырнул из омута, и посмотрел на помешавшего ему. Ах, да, Ведана. Эта ведьма.

На женщине было жемчужно-серое платье, перехваченное расшитым серебром широким поясом. Фигура у неё была такой же стройной, как у Лиссандры. И роста они были одного. Но Эрик не видел той вызывающей красоты, о которой восторженно рассказывал Харольд. Если сравнивать Лиссу и Ведану, то в постель он бы выбрал жену.

А ведьма… Эрик неохотно расцепил руки, убрал их с талии жены и отошёл к столу. Уверенно сел, резко встряхивая тканевую салфетку, которая с лёгкой руки Лиссандры вошла в обиход и, видимо, приживётся в Вайтэрде.

А с ведьмой он познакомился поближе в замке Наурийских.

Ведана застала герцога одного на следующий день после его серьёзного ночного разговора с Лиссандрой. Уверенно вошла в покои и остановилась на расстоянии вытянутой руки. Эрик с высоты своего роста смотрел вниз в синие глаза женщины. Чистые и бездонные, как глубокий колодец, на дне которого отражается свет далёких звезд. И чувствовал, что ведьма зла.

— Вы что-то хотели? — мужчина никогда ничего не боялся. Мог вступить в схватку с любым зверем, даже голыми руками. Но рядом с ведьмой ему стало неуютно. Давно забытое ощущение, что тебя сейчас будут отчитывать, шевельнулось под кожей неприятным холодком.

— Вот смотрю на вас, милорд, и всем вы хороши. Благородный господин, прославленный воин, о котором слагают легенды, верный брат и друг, знатный любовник и при этом толстокожая скотина! — рявкнула последние слова женщина таким голосом, как обычно капитан Фламбери рычал на солдат. — Если вы сочетались браком с принцессой Лиссандрой не по собственному желанию, то не нужно ставить целью извести девушку своим отношением к ней. Не смейте одной рукой её гладить, а второй отвешивать пощечины!

— Я ни на одну женщину не поднял руку! — оскорбился герцог и недобро посмотрел на Ведану. Но той его взгляд был, что мёртвому припарка. Она резко выбросила руку и ухватила герцога Гренстона за ухо, как мелкого нашкодившего мальчишку.

От неожиданности и резкой боли от железного захвата Эрик согнулся, склоняя голову к ведьме.

— Не будьте солдафоном, милорд. Вспомните, что вы наговорили вчера малышке. Вы в своём уме? Хотели вы этого или нет, но у вас теперь есть жена, и обязательства перед законной супругой гораздо выше, чем перед той, которую вы так рьяно защищаете. Единый подтвердил ваш брак. Не стоит упорствовать против того, что неизбежно.

— Я сам решаю, что для меня важно! — Эрик со злостью дёрнулся из захвата, чуть не лишившись уха. Его руки сжались в пудовые кулаки, которыми так и хотелось двинуть кому-то в челюсть. Хоть перед ним стояла не совсем обычная женщина, но и на неё он руку поднять не мог.

— Вот именно, милорд, — мирно продолжила Ведана, — что может быть важнее семьи, в которой будет расти ваш с Лиссандрой ребёнок? Как воспримет он то, что его мать не нужна отцу, и он дарит тепло и ласку чужой, посторонней женщине?

— Клотильда не чужая, — с нажимом сказал мужчина, скрещивая руки на груди и с угрозой смотря на женщину, которая стала его поучать. Да как посмела!

— А Лисса ближе близкого. Только вам не дано сейчас это почувствовать. После обряда вы больше не порознь. Плохо одному — и второй страдать будет. Связал вас Единый прочными узами. Вас уже тянет к ней, только сердце ваше отравлено. Ну, да ничего, моя девочка исцелит вас…