Сталин - Дмитрий Волкогонов

Сталин с напряжением следил за сражением в Берлине. Его крайне интересовал вопрос о пленении Гитлера. Для полноты триумфа ему не хватало теперь лишь одного – взять живым фашистского фюрера и судить международным трибуналом. И хотя Жуков сообщал, что бои идут в рейхстаге, на подступах к имперской канцелярии, желанного сообщения не было. Наконец 2 мая вечером пришла шифровка:

«Товарищу Сталину

Докладываю копию приказа командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга о прекращении сопротивления немецкими войсками в Берлине.

2 мая 1945 г.

Жуков

Приказ

30 апреля 1945 года фюрер покончил жизнь самоубийством. Мы, поклявшиеся ему на верность, оставлены одни… По согласованию с Верховным Командованием Советских войск требую немедленно прекратить борьбу.

Вейдлинг,

генерал от артиллерии и командующий

обороной города Берлина».

«Успел, мерзавец», – подумал Сталин, откладывая телеграмму. Ему почему-то вспомнился довоенный рассказ Молотова о встрече с Гитлером, его фанатичная уверенность в том, что он одолеет англичан… А ведь уже тогда фюрер думал о смертельном ударе по Советскому Союзу. Возмездия избежал…

В последние дни войны Сталин, давно уже уверенный в исходе битвы и больше думавший о послевоенных делах, все чаще поручал Антонову подписывать от его имени и от имени Ставки оперативные документы. Но когда наступили дни незабываемого триумфа и на смену военным операциям все решительнее выходила дипломатия, Сталин без раздумий решил уполномочить Жукова подписать самый главный акт войны. Если многие документы в последнее время он утверждал заочно, по телефону, то с этой телеграммой он велел Антонову прийти к нему. Текст ее лаконичен, но, читая в архиве подлинник, подсознательно чувствуешь, как много стоит за этими несколькими строчками. В них – своего рода философия трагедии, обращенной назад, и триумфа, который предстояло пережить:

«Заместителю Верховного Главнокомандующего

Маршалу Советского Союза Жукову Г.К.

Ставка Верховного Главнокомандования уполномочивает Вас ратифицировать протокол о безоговорочной капитуляции германских вооруженных сил.

Верховный Главнокомандующий

Маршал Советского Союза И. Сталин

Начальник Генерального штаба Красной Армии

Генерал армии Антонов

7 мая 1945 года № 11083».

Сталин, поставив свою подпись, сделал это так, словно он, а не Жуков спустя считаные часы подпишет этот долгожданный протокол. Подписав телеграмму, Сталин поднялся и неожиданно крепко пожал руку Антонову.

Знакомясь с многочисленными документами Сталина, где говорится о Жукове, с записями их переговоров по прямому проводу, телеграммами, записками, сохранившимися в военных архивах, приходишь к выводу, что Верховный Главнокомандующий ценил его более, чем кого-либо из советских маршалов. Трижды Герой Советского Союза (четвертый раз этого почетного звания он был удостоен в 1956 г.), два высших военных ордена «Победа», орден Суворова I степени под № 1 – все это превосходная аттестация полководца. Конечно, при всех огромных заслугах Жукова перед народом эти награды в то время санкционировать мог только «сам». Но Сталин уже в 1944 году почувствовал, что хотел бы уложить славу Жукова в прокрустово ложе «одного из талантливых полководцев». Когда полководческая слава перешагнула рубежи Отечества, Сталин решил, что она уже бросает тень на него самого.

У Сталина, например, остался крайне неприятный осадок от пресс-конференции, которую Г.К. Жуков по указанию Москвы провел 9 июня 1945 года в Берлине для советских и иностранных корреспондентов. Маршал Советского Союза долго отвечал на вопросы английских, американских, французских и канадских журналистов, подробно рассказал о подготовке и ходе Берлинской операции, о сотрудничестве с союзниками, о сроках демобилизации Красной Армии, о том, как поступят с военными преступниками, поделился соображениями о преимуществах немецкого солдата над японским и о многом другом. И ни слова о Сталине! Ни слова! Лишь в самом конце пресс-конференции корреспондент «Таймс» Р. Паркер спросил Жукова, словно выручая его:

– Принимал ли маршал Сталин повседневное деятельное участие в операциях, которые Вы возглавляли?

– Маршал Сталин, – коротко ответил Жуков, – деятельно и повседневно руководил всеми участками советско-германского фронта, в том числе и тем участком, на котором я находился.

Сталин несколько раз перечитал последнюю фразу Жукова, глубоко уязвленный «неблагодарностью» своего заместителя. Возможно, уже тогда созрело у Сталина решение о дальнейшей судьбе маршала. Вскоре после войны Жукова отправят почти на семь лет командовать второразрядными военными округами: сфабриковать дело о «зазнайстве, бонапартизме» при накопившихся навыках и опыте шельмования честных людей было несложно. Но Жуков, талантливейший полководец времен Второй мировой войны, не мог знать, что эта опала – не последняя. Давно замечено, что судьбы таких открытых, честных, прямых людей никогда не бывают простыми.

Одним из военачальников, который стал своего рода связующим звеном между Сталиным и фронтами, был Александр Михайлович Василевский, крупнейший советский полководец. Войну Василевский встретил заместителем начальника оперативного управления Генштаба; 1 августа 1941 года стал начальником управления – заместителем начальника Генштаба, а с июня 1942-го до февраля 1945 года – начальником Генштаба, являясь одновременно и заместителем наркома обороны. Пришлось Василевскому командовать 3-м Белорусским фронтом, а затем стать и Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке.

Своей службой в Генштабе Василевский отразил своеобразие стиля работы Сталина в высшем военном органе управления – Ставке. Большую часть времени Александр Михайлович провел на фронте как представитель Ставки, выполняя прямые указания Сталина, и меньшую в Москве, занимаясь непосредственно делами Генштаба. По существу, Сталин взял за правило: при подготовке особо ответственных операций, как и при возникновении кризисных ситуаций на фронте, туда обязательно выезжали Жуков или Василевский. А иногда, как это было под Сталинградом, оба сразу. До декабря 1942 года, когда по личной просьбе Василевского Сталин согласился с кандидатурой Антонова и тот стал начальником оперативного управления, заместителем, а затем и первым заместителем начальника Генштаба, именно Василевскому пришлось в основном руководить работой главного оперативного органа Ставки. Другими словами, Василевский был универсальным полководцем и военачальником. Он мог проявить себя и как командующий, и как штабной работник. Сталин видел, что Александр Михайлович одинаково уверенно действует в критических ситуациях оборонительных боев и при организации крупных наступательных операций, в стратегическом планировании и в качестве представителя Ставки или командующего фронтом. Однажды Сталин спросил Василевского:

– Вам что-нибудь дало духовное образование? Не думали никогда над этим?