Смерть под ее кожей - Стивен Спотсвуд

— Он мой отец.

Я не могла придумать, что на это сказать, да и он, очевидно, тоже, так что мы провели пять секунд в неловком молчании.

За это время я сумела лучше рассмотреть его: высокий и стройный мужчина, его нос как минимум один раз был сломан, по правой стороне лица и шеи рассыпаны оспины. Место, где заканчивалась его правая рука, было покрыто паутиной уродливых шрамов.

Что бы ни случилось с его рукой, ее явно не отняли аккуратно.

Осознав, что пялюсь на него, я опустила глаза, но они тут же остановились на его груди, не ставшей менее привлекательной. Вы можете осудить этот внутренний монолог за поверхностность, но просто не знаете, какую жажду я испытывала в последнее время, а он был действительно хорош собой.

В конце концов он нарушил молчание.

— Не хочу показаться грубым, но я плачу Доку пять баксов в месяц за этот амбар, чтобы заняться здесь своими делами в одиночестве. Так что… не могли бы вы…

Это было грубовато, хотел он того или нет, но я не стала его осуждать.

Вместо этого я нацепила улыбку.

— Простите, — сказала я. — Оставляю вас наедине с вашей хирургией. Кстати, неплохой мотоцикл.

Он хмыкнул и кивнул, но без тени улыбки. Затем взял гаечный ключ и снова скользнул под мотоцикл, решив, что я сама найду выход.

Перекинув через плечо мешок для стирки и свое уязвленное эго, я так и поступила.

Я уже поднялась на крыльцо, когда осознала, что у дома по-прежнему стоит полицейская машина, а мешок я так и не спрятала. Я огляделась в поисках места, куда его можно засунуть, и вдруг услышала такой удивительный звук, что чуть не уронила его снова.

Смех Лилиан Пентикост.

Я сунула мешок под кресло-качалку на террасе и вошла в дом. Мисс Пентикост сидела за кухонным столом с Доком и Большим Бобом. Все трое были в почти одинаковых белых рубашках с подтяжками, только Док и Боб — в коротких хлопковых, а мисс П. — во французском шелке. Все трое держали в руках кружки с виски. О содержимом я догадалась по полупустой бутылке в центре стола. На плите кипела кастрюля, в бороде Дока застрял кусочек говядины. Видимо, тушеное мясо, вычислила я, применив свои таланты детектива. Док и мисс П. хохотали.

Большой Боб рассказывал какую-то историю.

— А публика пожирает их глазами. Лицо у парня красное как помидор. Я думаю, что он ее вот-вот ударит, и пытаюсь понять, куда подевался наш вышибала. Но он просто поднимается и убегает, поджав хвост. А Руби кивает музыкантам и начинает ровно с того места, на котором ее прервали. После представления та женщина дала ей сто баксов. Сказала, что это была лучшая комедия, которую она смотрела за год.

Его слова вызвали новые раскаты хохота. Я вошла на кухню.

— Посторонние могут присоединиться к вечеринке или она только по приглашениям?

— Уилл! Бери стул! — воскликнул Большой Боб, пожалуй слишком громко. — Я как раз рассказывал, как Руби разделалась с тем приставалой в Сент-Луисе. Который сказал, что она должна… Ну, ты помнишь, что он сказал, нет нужды повторять.

— Наверное, это было до меня или после, — сказала я.

— Точно. Точно. В любом случае это отличная история.

Он схватил свою кружку и допил остатки. Док немедленно налил ему еще.

— Роберт принес более подходящее платье для похорон мисс Доннер, — сказала мисс Пентикост. — Они с мистером Доннером любезно ответили на несколько вопросов о ее жизни.

А это значит, что мой босс, вероятно, знает о моей мертвой подруге больше, чем я. Как и положено Лилиан Пентикост.

— Как представление? — спросила она.

Перевод: вы получили то, за чем шли?

— Все как в рекламе.

Перевод: о да.

Боб вынул из кармана часы и нахмурился, увидев их вердикт.

— Ночное шоу уже закончилось? Ого! Как бежит время, — сказал он, соскальзывая со стула. — Садись на мое место, Уилл. Мне пора возвращаться. Завтра рано вставать.

— Похороны будут только в десять, верно? — вмешался Док.

— Таков план. Похороны в десять, поминки вечером после финального спектакля, — ответил Большой Боб. — Но мне нужно встать пораньше, чтобы разобраться с сегодняшними счетами. Понять, какие уже оплачены, какие можно оплатить попозже, а какие трагически просрочены.

— Все так плохо? — спросила я.

— Все так плохо, — ответил Большой Боб. — Спасибо Барнуму[4] за эту курицу, несущую золотые яйца.

Я склонила голову, безмолвно задавая очевидный вопрос.

— Один анонимный меценат упомянул нас в своем завещании, — сказал он. — Оказывается, был поклонником нашего цирка. Водил своих детей каждый раз, когда мы были в городе. Поэтому он основал трастовый фонд, и теперь мы получаем чеки четыре раза в год.

— Ты знал этого богача? — спросила я.

— Не уверен. Деньги поступают анонимно. Через юридическую фирму.

— Такого рода щедрость — обычное дело в вашем мире? — поинтересовалась мисс Пентикост.

— Обычно мы получаем неожиданные деньги, только когда они высыпаются из карманов людей на «Центрифуге», — признался Большой Боб. — Но мама учила меня не смотреть дареному коню в зубы.

— Хотя анонимные дареные кони, возможно, заслуживают более пристального внимания, — заметила мисс П. — Каким бы ни был источник, эти деньги — большая удача для вас.

— Удача — да, хотя и не сказал бы, что большая, — ответил Большой Боб. — Четырехзначная сумма. Иногда чуть больше, иногда чуть меньше. Полагаю, это связано с чем-то там на рынке. В любом случае без этих денег пришлось бы продать цирк. Я получил предложение от «Бакстера и Брасса», но не хотелось бы его принимать.

— Вы часто пересекаетесь с ними? — спросила я.

За годы работы в цирке я слышала истории о том, как мелкие труппы поглощались более крупными, которые забирали самое ценное, а остальное выбрасывали.

— Ага, у нас много похожих номеров, — подтвердил Боб. — Они оставили бы большинство артистов, по крайней мере на сезон. Но рабочих сократили бы. И можно предположить, что у некоторых артистов сезон не продлится долго.

Все хорошее настроение в комнате вышло, как воздух из сдутого шарика. Потом владелец цирка покачал головой и заулыбался.

— Не говоря уже о том, что если я продам цирк, то не увижу свое имя, написанное большими светящимися буквами. От этого я точно не откажусь без боя.

Он поковылял к двери.

— Док, завтра я пришлю пару человек с лопатами, — сказал он. — Увидимся на кладбище.

Он вышел, и я заняла его место за столом. Док хотел налить и мне, но я подняла