Смерть под ее кожей - Стивен Спотсвуд

— Один раз, — прошипела я. — На одном вонючем представлении, да и то лишь потому, что Фрида две недели учила меня танцевать шимми и я не хотела ее подводить.

— Ты определенно ее не подвела, — заверил он. — Это тебя подвели юбка и подтяжки.

— Вот, держи, — я протянула ему доллар. — Это поможет тебе заткнуться?

— Нет, — ответил он, ухмыляясь под гримом. — Но даст тебе временную передышку.

Он откинул полог, и я проскользнула внутрь. Воздух под куполом был густой, но самый жар выходил наружу через вентиляционные отверстия сверху. Сиденья, обычно занимающие три четверти круга, теперь расставили вплотную по кругу. По всему шатру висели разноцветные фонари, один прожектор освещал центр арены. Пол был покрыт «египетскими коврами», сшитыми, скорее всего, в Огайо.

Если таким способом намеревались придать цирку экзотический вид, то это впечатление удалось создать разве что у того, кто считает Западную Виргинию центром вселенной.

Я нашла место с противоположной стороны шатра, рядом с выходом для артистов. Подошла танцовщица лет восемнадцати, а значит, я ее уже не застала, и предложила мне конфеты. Я отдала еще один бакс за шоколадный батончик.

— Фрида сегодня выступает? — спросила я.

— Да. У нее пара номеров, — ответила девушка с акцентом Джерси.

Она была в костюме, который обычно надевают на самые грандиозные представления, только ее версия начиналась ниже и заканчивалась выше.

— Можешь передать ей, что Уилл хочет поговорить, когда у нее будет свободная минутка?

Девушка нахмурилась, вероятно приняв меня за поклонницу.

— Я ее подруга, — сказала я, расставаясь с третьим долларом, который тут же исчез в декольте, которое почти ничего не скрывало.

— Как скажешь.

Она еще раз обошла толпу, вернулась и встала рядом с выходом. Я аккуратно развернула шоколадный батончик, чтобы увидеть причину такой высокой стоимости — фотографию между шоколадом и фольгой.

Это был снимок Электрической Люси, и я едва узнала ее без лампочек. Вообще-то она была без всего, не считая улыбки.

Я сунула фотографию в карман и стала поглощать шоколад. Я ничего не ела с обеда и задумалась, можно ли еще что-нибудь перехватить в столовой. Я могла протянуть и на конфетах, но мисс Пентикост — вряд ли.

Закончив осмотр тела, мы вернули на место грелки со льдом и накрыли Руби простыней. Потом пошли к Доку, который готовил наши комнаты наверху. Мисс Пентикост досталась солнечная спальня с огромной кроватью, комодом и письменным столом. Там пахло нафталином. Комната родителей Руби.

Наш багаж стоял в углу. Я помогла мисс П. поставить чемодан на кровать, затем взяла пару своих набитых битком чемоданов и последовала за Доком в дальнюю спальню. Она была не такой маленькой, как комната Руби, но и не намного больше. В комнате стояла узкая кровать, ночной столик с керосиновой лампой и потрепанный сундук, служивший комодом. Пахло перегаром и чистящим средством для дерева.

— Я так и не провел в эту комнату электричество, — объяснил Док. — Кстати, это моя. Я буду спать на диване в гостиной.

— Мне неловко вас выселять. Я сама могу спать на диване.

— Нет-нет-нет. У вас должна быть своя комната. К тому же я поздно возвращаюсь с работы и не хочу вас будить.

Я хотела продолжить спор, но передумала. Я спала в местах и похуже.

— А где вы работаете? — спросила я.

— В кинотеатре «Великолепный», — выдавил улыбку он. — Владелец, киномеханик и единственный сотрудник.

Не знаю, чего я ожидала, но точно не этого.

— Я видела его по пути сюда. У вас в прокате «Люди-кошки»?

Его улыбка потухла.

— Руби прислала мне открытку, написала, что ей понравился этот фильм. Она всегда так делала. Присылала открытки и говорила, какие фильмы показывать. Они все у меня где-то лежат. Открытки.

Он засмеялся. Точнее, я решила, что этот дребезжащий звук был смехом.

— Даже забавно. Сначала это я слал ей открытки. Когда путешествовал. Хотел показать ей мир за пределами Стоппарда. Абигейл — это мама Руби — написала мне и попросила прекратить. Мол, я внушаю Руби ненужные идеи, — он фыркнул и потоптался на месте. — Ну… в общем… э-э-э… Я купил «Людей-кошек» только ради нее. Решил, что будет здорово посмотреть фильм вместе.

Я не могла придумать ответ, но это было к лучшему. Минуту спустя он извинился и ушел. Ему пора было в город, открывать кинотеатр.

— Вернусь около полуночи, — сказал он на прощание. — Если кто-нибудь придет на последний сеанс.

Пятнадцать минут я распаковывала вещи, развешивала одежду в узком шкафу, а остальное повесила на сундук. Кое-что я спрятала под матрас.

Закончив, я пошла проведать мисс Пентикост и обнаружила ее в постели спящей. Она сняла только жакет и обувь и на этом все. Она уже много дней трудилась в поте лица, и я не стала ее беспокоить.

Я прикрыла ее дверь и устроила себе экскурсию по дому. Решила, что Док не будет возражать. Вы не будете приглашать на постой двух сыщиков, если не готовы к небольшому обыску.

Дом выглядел аккуратнее, чем я ожидала. Мебельная обивка изношена почти до дыр, а ковры выгорели на солнце, но никакой пыли и хлама. Даже в подвале, заставленном старыми инструментами и стеллажами с консервами и вареньем, было прибрано.

Я нашла на кухонном столе фотоальбом, села и начала листать.

На первых страницах я обнаружила потрескавшиеся дагерротипы, изображавшие несколько поколений фермеров. За ними шел десяток страниц, посвященных двум мальчикам, один на пару лет старше другого. Даже в подростковом возрасте лица у них были совсем детские. На одной фотографии старший был в выпускной мантии и шапочке.

Младший брат на какое-то время исчез, а затем появился, прислонившись к борту машины скорой помощи. За ним виднелся пустынный пейзаж: взрытая земля и выгоревший лес. Где-то по пути он сменил детское личико на взгляд тысячелетнего старика.

Я всмотрелась в полустертую надпись внизу:

Патрик Доннер. Верден, 1916.

Я плохо знала историю Первой мировой войны, но помнила, что Верден был местом долгой и кровавой борьбы. Значит, Док служил в армии, вероятно водителем «скорой». А если он оказался за границей так рано, в 1916-м, значит, скорее всего, вызвался добровольцем.

Потом шли фотографии старшего брата, Чарли, в объятиях его жены Абигейл. Альбом хранил историю помолвки, свадьбы и жизни в браке. В глазах мужчины и подбородке женщины я видела Руби.

В конце концов рядом с парой появилась девочка с длинными темными волосами, темными глазами и улыбкой до ушей. На каждом фото она была в движении — бегала, прыгала,