Все из-за меня (но это не так). Правда о перфекционизме, несовершенстве и силе уязвимости - Брене Браун

• Сондра очень быстро осознала, что заставляет ее стыдиться. Она положила перед собой блокнот и написала: «Я не хочу, чтобы люди видели во мне тупицу, которая всегда говорит невпопад, ничего не знает, необразованная. Хочу, чтобы они видели сильную женщину, умную, начитанную, знающую, эрудированную, гармоничную, умеющую высказывать свое мнение». Сондра объяснила: «Муж сказал, что ему за меня было стыдно, когда я говорила с Доном о политике и религии, и в этот миг я поняла, что больше ни слова не промолвлю. Он знал, как это меня должно задеть. Меткий выстрел». Потом она подумала минутку и продолжила: «Может, я сама себя растравляю, пытаясь его обвинить, но на данный момент так оно и есть». Сондра объяснила, что родители учили ее жить «дерзко и шумно», но не подготовили к последствиям такого образа жизни. Учителя в школе стыдили ее, священник пенял за бестолковую болтовню, муж все время пытается ее «заглушить», и даже родители мужа обходятся с ней строго за ее чрезмерную эмоциональность и безапелляционность.

Теперь, когда мы рассмотрели эти оценки факторов стыда (а вы, возможно, рассмотрели и свои), я хочу поговорить о вещах, которые всегда всплывают при выполнении этого упражнения на семинарах. Во-первых, мы очень строги к самим себе. Когда мы обнаруживаем свои желанные и нежеланные образы, то часто забываем о том, что мы просто люди. Во-вторых, мы не можем отрицать силы внушений, сопутствовавших нам в детстве. И наконец, большинство из нас осуждает других – тех, кто, как мы считаем, обладает теми чертами, которые нам не нравятся в себе.

Когда участницы выполняют эти упражнения в больших группах, я часто спрашиваю: для кого были труднее вопросы «я хочу, чтобы меня воспринимали…», а для кого – «я не хочу, чтобы меня воспринимали…». Обычно тех и других примерно поровну. Некоторые с большим трудом составляют свои «идеальные представления». Они обычно говорят, что им не по себе оттого, что они придают этим образам так много значения, а иногда им даже стыдно, что кто-нибудь об этом узнает. От тех же, кому труднее говорить о нежелательных образах, я часто слышу, что им «больно» и «страшно» смотреть на этот список.

Есть и третий набор вопросов, тоже очень важный. Посмотрите на свой список нежелательных образов и спросите себя: «Если люди будут воспринимать меня только так, чего важного и хорошего они обо мне не узнают?» Например, если все коллеги Кайлы будут видеть только «рассеянную, недостойную доверия, слишком эмоциональную, истеричную или ненадежную» сотрудницу, останется за кадром то, что Кайла очень ответственно относится к работе, талантлива, а еще она верная и любящая дочь, которая делает все что может в весьма сложной и болезненной ситуации. Очень важно, чтобы мы признали: мы – сложные, уязвимые люди, у нас есть сильные стороны и есть недостатки. В этом наша подлинность и человечность.

Почти все в конце концов осознают, что упражнения надо записывать. Знаю по себе, что написать слова и посмотреть на лист бумаги со строчками – сложная задача. И результат получается сильнее. Я могу перечитать эти слова снова и снова. Не торопясь, поразмыслить. Иногда нам кажется, что, если мы выявим наши «кнопки», они будут срабатывать чаще. Мы убеждаем себя: если притвориться, что их нет, будет легче. Но это неправда. Наши чувства, убеждения и действия запускаются этими «кнопками» независимо от того, записываем ли мы их и знаем ли наперечет – или отрицаем их существование. Выявление и понимание уязвимых мест – единственный путь к переменам.

В следующем разделе я хочу познакомить читателей с концепцией «завесы стыда». Очевидно, что, когда мы не распознаём стыд и не понимаем убеждений и ожиданий, которые его вызывают, мы часто полагаемся на наши завесы стыда, думая, что они защитят нас. Вы поймете, что полагаться на них не только неэффективно – это само по себе может вызывать стыд.

Я придумала термин «завеса стыда» после первой сотни интервью. Женщины описывали непредсказуемые, иногда бессознательные способы реакции на стыд, и я заметила, что в их переживаниях есть нечто общее: когда мы стыдимся, нас часто охватывает желание спрятаться или защититься любым доступным способом. Думая о наших защитных реакциях на стыд, я представляла себе дымовые завесы – баллоны со сжатым дымом, которые используют военные, чтобы скрыть свои действия от противника.

К сожалению, завесы стыда не работают. Мы имеем дело не с танками и пехотой, а с людьми и отношениями. Здорово было бы носить с собой на ремне баллончик, и, когда кто-то ранит наши чувства, стыдит нас или злит, мы просто хватаем этот баллончик, напускаем вокруг себя густого дыму и убегаем. Или даже не убегаем, а стоим там, за дымовой завесой, и показываем язык: не поймаешь! Если бы завесы стыда срабатывали, я купила бы оптовую партию, на всех. Но – увы. Реальность такова, что, когда мы создаем завесу стыда, глотать дым в итоге приходится именно нам. Когда мы переживаем стыд, наша первая попытка обороны возникает обычно невольно. Она восходит к нашим примитивным инстинктам: драться, убежать или застыть. Доктор Шелли Юрем, психиатр, стажировалась в Гарварде, а ныне работает консультантом в Meadows, центре лечения психотравм и зависимостей [24]. Вот что она пишет в своей книге: многие считают, что травмировать могут только крупные события (несчастья и катастрофы). Доктор Юрем, однако, обращает наше внимание на то, что мы часто не замечаем маленьких, незаметных травм, которые запускают в мозгу ту же реакцию выживания. Изучив работу доктора Юрем, я поняла, что многие ранние впечатления, связанные со стыдом, особенно если они касаются родителей или опекунов, хранятся в нашем мозгу как травмы. Вот почему у нас так часто возникают болезненные телесные реакции на критику, высмеивание, отвержение и пристыживание. Доктор Юрем объясняет: мозг не делает различий между явной, крупной травмой – и травмой мелкой и скрытой: он лишь регистрирует «угрозу, которую я не могу контролировать».

В работе, посвященной «воспоминанию о ране» и «нанесению раны», доктор Юрем пишет, что почти всегда, вспоминая что-либо, мы не осознаём, что сейчас в настоящем, а вспоминаем о чем-то прошлом. Однако если в настоящем происходит что-то такое, что включает в нас память о старой травме, мы вновь проживаем саму эту травму. И вместо воспоминания мы снова наносим себе эту рану. Когда мы испытываем стыд, мы часто будто бы возвращаемся в детство: становимся маленькими и беспомощными.

После нашей физической реакции «дерись, беги или замри» вступают в силу «стратегии отчуждения», которые предоставляют в наше распоряжение толстый слой завесы стыда. Доктор Линда Хартлинг, исследователь культуры отношений, использует термины Карен Хорни[5]«движение к», «движение против», «движение прочь», чтобы выделить стратегии отчуждения, которые мы практикуем, чтобы справиться со стыдом [25]. По мнению доктора Хартлинг, некоторые из нас в случае стыда «движутся прочь» – уходят, прячутся, замолкают, хранят все в секрете. Некоторые «движутся к», стремясь умиротворить и понравиться. Наконец, есть такие, которые «движутся против», пытаясь взять верх, агрессивно используя стыд для борьбы со стыдом.