Нефть и кровь: Беспощадная борьба наследного принца Саудовской Аравии за мировое господство - Джастин Шек

Из-за этих событий в Иране начались массовые протесты, а иранское правительство выступило с провокационными заявлениями по поводу произошедшего. Саудовская Аравия обвинила Иран во враждебности и выслала из Эр-Рияда иранских дипломатов. Тегеран ответил тем же. После казни Нимра и начала войны в Йемене Мухаммед встал на путь эскалации конфликта с Ираном.

В королевстве многие восприняли казнь шиитского проповедника как недвусмысленный сигнал: есть вещи, которые Мухаммед менять не намерен. Те, кто ставит легитимность власти его семьи под сомнение, рискуют остаться без головы.

* * *

И все же Мухаммеду удалось убедить влиятельных западных чиновников в том, что он действительно реформатор, прихода к власти которого они так долго ждали.

В январе 2016 г., когда казнили Нимра, в Саудовскую Аравию прилетел четырехзвездный генерал и бывший директор ЦРУ Дэвид Петреус. В то время он работал экспертом по мировым рынкам в частной инвестиционной компании KKR & Company. Петреус и основатель фирмы Генри Кравис были заинтересованы в инвестициях в Ближний Восток.

Ранее Петреус принимал участие в различных операциях США на Ближнем Востоке, а с 2008 по 2010 г. возглавлял Центральное командование ВС США, отвечающее за все американские военные операции в регионе. У генерала был богатый опыт контактов с саудовцами и династией Аль Сауд. Еще состоя на службе в армии, он часто встречался с королями Фахдом и Абдаллой. Петреус был лично знаком с сыном Абдаллы Мутаибом, возглавлявшим Национальную гвардию королевства, а в 2012 г. принимал у себя дома принца Салмана, прибывшего в Соединенные Штаты с официальным визитом. С Мухаммедом он впервые встретился в 2015 г. в Вашингтоне.

Узнав о готовящейся поездке Петреуса в Эр-Рияд, Мухаммед решил пригласить его к себе. Королевский посыльный сообщил генералу, что принц хочет кое-что ему показать. Петреус согласился задержаться в столице королевства ради встречи с Мухаммедом, а его компаньон Кравис отбыл из королевства.

Люди Мухаммеда доставили генерала во дворец. Миновав множество огромных залов, Петреус оказался в кабинете принца. Там он увидел знакомого – бывшего посла Саудовской Аравии в США Аделя аль-Джубейра. Во время встречи он выполнял обязанности переводчика Мухаммеда, который хотел, чтобы Петреус стал одним из первых американцев, узнавших обо всех составляющих плана перестройки экономики королевства, который принц называл «Видение 2030».

Петреус был потрясен. Годами он по долгу службы не раз встречался с принцами – сутулыми, старыми, вечно боявшимися, что даже самые незначительные перемены могут положить конец их правлению. Но сейчас перед ним сидел 30-летний человек, излагающий план радикальных реформ саудовской экономики, который ему не терпелось реализовать. Принц был высок ростом, энергичен, а его лицо нельзя было спутать ни с каким другим из-за крупного носа и фирменной широкой улыбки. «У него были выразительные черты лица, – вспоминал генерал после встречи. – Если было бы нужно изобразить настоящего саудовского принца, я бы нарисовал Мухаммеда». Особенно поразило Петреуса то, что в стране, которая двигалась вперед со скоростью черепахи, появился «целеустремленный принц с горящими глазами».

Мухаммед говорил два часа без перерыва. Время от времени он ссылался на финансовые прогнозы, не заглядывая в записи. Он перечислял отрасли саудовской экономики, которые можно было бы модернизировать или создать с нуля, чтобы уменьшить зависимость страны от экспорта нефти. Принц по памяти указывал ожидаемые темпы роста отраслей и их доходность. Его план включал как шаги, которые вполне можно было реализовать на практике (снижение расходов на субсидии, повышение налогов и т. д.), так и замыслы из области научной фантастики – например, модернизацию целого региона на побережье Красного моря, где машины летали бы по воздуху, а людей обслуживали бы роботы (общественность узнает об этих идеях только через год).

«Послушайте, генерал, – сказал Мухаммед, – даже если нам удастся реализовать только 60 % задуманного, разве это не будет выдающимся достижением?»

«Это будет феноменально», – ответил Петреус.

Во время беседы бывший глава ЦРУ заметил в поведении Мухаммеда некоторые признаки, говорившие о том, что он пытается выглядеть лучше своих родственников-конкурентов. Как и другие американские разведчики, Петреус долгое время поддерживал дружеские отношения с Мухаммедом ибн Наифом, наследным принцем, стоявшим на пути Мухаммеда к престолу. Генерал не мог не навестить старого друга, поэтому попросил посла Саудовской Аравии в США аль-Джубейра договориться с ним о встрече. Однако повидаться с наследником престола не удалось.

Петреус подумал, что наследный принц просто занят. Но когда генерал вернулся в США, один из приближенных Мухаммеда ибн Наифа неожиданно написал ему: «Наследный принц очень хотел повидаться с вами. Почему вы не навестили его?»

* * *

С нетерпением ожидая IPO Aramco и готовясь стать его первыми участниками, американские и британские банкиры на своих роскошных самолетах ринулись в Эр-Рияд. Из желающих встретиться с принцем образовалась очередь. В числе приехавших были лучшие специалисты в области инвестиционного банкинга Ачинтья Мангла из лондонского отделения J. P. Morgan и Джонатан Пенкин из Goldman Sachs Group. Как и их боссы, они пытались перетянуть принца на свою сторону – ведь на кону были не только сотни миллионов долларов комиссионных, но и возможность принимать участие в крупных сделках в будущем. Для инвестиционных банков IPO Aramco было золотой жилой.

Прибыли и Лоуренс Саммерс, в прошлом министр финансов США и президент Гарвардского университета, и бывший лидер большинства палаты представителей конгресса США Эрик Кантор. Оставившие государственную службу Саммерс и Кантор работали в небольших инвестиционных банках, которые теперь хотели урвать свой кусок в ходе IPO Aramco. Приехал и бывший премьер-министр Великобритании Энтони Блэр. После ухода в отставку он заработал десятки миллионов долларов, консультируя по вопросам проведения реформ правителей (в том числе тех, кого во всем мире считали диктаторами) и банки, работающие в тоталитарных государствах. Всю ночь в шатре принца в лагере в пустыне Блэр говорил с Мухаммедом о философии власти и управления государством. Экс-премьер Великобритании в то время работал на J. P. Morgan Chase, но, по словам одного из его коллег, во время беседы с принцем не касался финансовых вопросов.

На первом этапе переговоров в них активно участвовал Майкл Кляйн, бывший специалист по заключению сделок компании Citibank, долгое время сотрудничавший с Аль-Валидом ибн Талалом. Действуя от имени собственной финансовой компании, он воспользовался контактами с Халидом аль-Фалихом, министром энергетики Саудовской Аравии (он познакомился с ним в ходе проведения одной сделки), чтобы получить должность консультанта по сделке с Aramco. Вскоре Кляйн с помощью главы Суверенного инвестиционного фонда Саудовской Аравии стал одним из первых, кто предположил, что иностранные инвесторы могут оценить Aramco в 2 трлн долл.

Когда впоследствии Мухаммед на совещаниях с американскими и европейскими банкирами говорил, что, по его мнению, компания будет оценена в 2 трлн долл., все согласно кивали. На самом деле, как позже признался принц, один крупный европейский банк оценил Aramco аж в 2,3 трлн долл.

Когда гиганты финансового сектора уже съехались в Саудовскую Аравию, на Мухаммеда нахлынули мучительные сомнения в надежности консультантов, которым он доверил претворение своего замысла в конкретный план. Специалисты из McKinsey и BCG, безусловно, многоумны, думал он, но они наемные работники, а значит, имеет место конфликт интересов – консультантам негоже возражать заказчику. Если принц спрашивал, выполни́м ли тот или иной фантастический план, в интересах консультанта было ответить утвердительно: ему платили за реализацию проекта, и если бы он признал его невыполнимым, то не получил бы денег.

Мухаммед понимал, чем может грозить конфликт интересов. Пока во всех министерствах нанятые им специалисты из McKinsey и других компаний работали над десятками проектов, в беседах с близкими принц признавался, что его беспокоит жесткая зависимость страны от иностранных специалистов. Проблема заключалась в том, что эти специалисты, которым саудовские власти щедро платили за знания в области нефтяной промышленности, инженерии и экономики, не были лично заинтересованы в процветании королевства: они получали вознаграждение вне зависимости от того, сработал их план или нет.

Примеры таких противоречий принц видел повсюду. Он обожал KPI, но в некоторых отчетах McKinsey расчеты показателей были слишком запутанны. Более того, у большинства консалтинговых компаний даже не было представительств в королевстве – они базировались в Дубае, откуда экспертов привозили на работу на самолетах.