Княжна для викинга - Анна Лакманова

– Ну, тише, – усмехнулся Гостомысл, приложив к губам указательный палец. – Всем хорош мой тайный сынок. И с оружием управляется ловко, и стать в нем благородная, и отвага. Но только не быть ему князем…

– Почему это?! – взбодрился Бойко. Но на его вопрос ответа не последовало. Гостомысл молчал. – О нет…– помощник князя, сдвинув густые взъерошенные брови, пытался сам постичь причины. – Надеюсь, тот мужик, который воспитал его – это не я?! – пошутил Бойко, догадавшись отчего имя тайного отпрыска содержится в секрете.

– Спи спокойно, это не ты, – Гостомысл по-приятельски хлопнул Бойко по плечу.

– Успокоил…Ну так…Он здесь? На корабле?! На кого ты смотришь?! – Бойко тут же взялся проследить за взглядом Гостомысла, но старый князь уже вновь смотрел на синюю морскую рябь.

– Да, как и положено сыну, он со мной в этом походе. И он всегда был на моих глазах. Я видел, как он растет и крепнет, но не смел подойти к нему ближе, чем на дюжину шагов. Это все, что я могу сказать тебе, – подмигнул Гостомысл своему старому другу.

– Я его знаю? Сколько ему лет?! Как его звать?! – любопытство съедало Бойко. – Он из уважаемой семьи?! Он сирота или его родители еще живы?!

– Его родители еще живы. И у него есть младший брат – тоже «хороший юноша», как ты изволил выразиться…Нет, не смотри на меня так: тот второй – не мой, – посмеялся Гостомысл.

– Слава богам, – нарочито выдохнул Бойко. – А то мне уже стало жалко того приемного папашу…Итак…Тот второй – тоже с нами в походе?! Он здесь, на борту?! Нужно искать двух братьев…– Бойко уже стриг глазами княжескую ладью, а также те кораблики, что были поблизости или шли с ней вровень.

– Ахаха, нет, тот второй в Новгороде. Он пока еще паренек, а не мужчина, и не должен уходить из дома, – Гостомысла забавляло то, как оказался заинтригован его соратник. – В любом случае теперь забудь то, о чем я тебе поведал…– на сей раз старый князь не смеялся.

****

Золотой Рог нежился в лучах заходящего солнца, когда на горизонте показалась черная туча. Множество кораблей стремительно приближалось к мирному берегу, по которому еще в полдень беззаботно бегали детишки.

Прожорливой волной русы хлынули на столицу Греческого Царства. И хоть сам город был укреплен, его процветающие окрестности оказались беззащитны. Нападение явилось неожиданностью для жителей, не готовых ни сражаться, ни бежать.

****

Над головой Гостомысла чернела пропасть звездного неба. Но вокруг князя было нетемно. Огни пожаров казались ярче солнца. Крики и плач растревожили эту ночь. Столь оживленно здесь прежде бывало лишь в дневные часы.

Заложив руки за спину, старый князь ступал по дороге, по сторонам от которой полыхали домишки. Его взгляд остановился на лице какой-то молодой гречанки. В слезах прижимая к сердцу заливающегося плачем младенца, она что-то лепетала на своем языке, обращаясь к косматой тени с мечом в руке, нависшей над ней и ее малышом.

Но жестокий воин не внял мольбе и замахнулся. Однако его мощная длань была остановлена.

– Пожалей. Тебя же просят, – Гостомысл придержал запястье варяга, возвышающегося над женщиной с ребенком.

Варяг ничего не ответил. Возможно, не знал языка, на котором к нему обратились. А может, не посчитал нужным противоречить. Сплюнув, он развернулся и пошел к следующему дому.

– К чему сие показное милосердие? – прозвучало за спиной хозяина Новгорода.

– Это не милосердие…А здравый смысл, – спокойно ответил Гостомысл, не сводя взгляда с полыхающей крыши какого-то сарая. – Женщина и ребенок не представляют опасности. И нечего тратить на них время, пока имеются более опасные противники.

– Женщина и чадо – самые опасные противники, – возразил тот же голос. Это был суровый предводитель литвинов, Валдас Изок. – Ребенок – это будущий муж. Он вырастит и сделается тем опасным противником, о котором ты глаголешь…А его мать нарожает ему братьев, которые встанут вместе с ним!

– Ты слишком кровожаден, – из уст Гостомысла замечание прозвучало несколько снисходительно. Ему всегда не нравился этот один из самых дальних его соседей. – Не будь столь ярым. Может, и твою дочку пожалеют однажды…

– Не пожалеют. Посему и я не пожалею ни того врага, что на коне, ни того, что в колыбели, – отрезал Валдас Изок. – А кстати, не ты ли призывал наше войско разить греков без жалости?!

– Это всеконечно, я, – кивнул Гостомысл. – Но каждый воин сам определяет ту грань, за которую не станет переступать.

– Это для твоего воина есть грань. А для моего нет, – хорохорился Валдас Изок.

– Мое дело – вдохновить на победу. А уж ее цену каждый выберет сам, – подмигнул Гостомысл. Он не впервые видел зарево чужих пожарищ и разбегающихся в страхе жителей. Он знал это горе. Но не упивался им. Его не захватывало то всемогущее безумие, когда чужая жизнь оказывалась в его руках.

****

Гостомысл понял, что задремал в своем походном шатре, лишь тогда, когда звонкий голос помощника выдернул его из сонной неги. Подняв голову, князь огляделся, пытаясь определить, которое нынче время суток.

– Ужели утро, Горыня? – зевнул хозяин Новгорода, потирая седую бороду.

– Лишь вечереет, правитель, – отозвался слуга. А потом заговорил тише, – тут такое дело…В гавани стояло несколько торговых кораблей. Их захватили. Но они не греческие…

– А чьи же? – вновь зевнув, Гостомысл потянулся. Спина и шея затекли, хотя спал он недолго. Первый день осады самый трудный. Не время сладко почивать.

– Пока не знаю…Но варяги уже расценили эти суда как добычу…

– Расхитили? – поинтересовался князь, протягивая изрытую морщинками длань к корзине, где грудилась еда.

– Всех переубивали. А корабли захватили…– пояснил слуга.

– Пригласи ко мне Сверре, – распорядился Гостомысл, отломив ломоть хлеба, добытого намедни кем-то для своего князя. Тут же ему представилось дерзкое лицо предводителя варягов – Сверре. Молодой заносчивый тип, который и родную матушку пришьет, если посчитает, что сия мера необходима. И вот с этаким человеком пришлось идти в поход. И с ним же придется договариваться. Хотя, кажется, обо всем условились заранее. На берегу, что называется. Никого не трогать, кроме греков. По крайней мере, не получив на то разрешения предводителя, коим вроде считается Гостомысл. Хотя на деле тут каждый сам себе воевода. И все же…Разграбив чью-то дырявую посудину, можно поставить под удар не одно княжество! Но хаму-варягу до того дела нет, разумеется.

****

Густые сумерки окутали землю. Объятый легкой дымкой берег подрагивал под храп усталого войска. Но не всех сморил ночной сон. Некоторые персоны позволили себе отдохнуть в обеденные часы, тем самым освободив вечер. И теперь разложенные по кругу костры облизывались жгучими языками пламени, освещая сход.

– Сколько еще нам тут сидеть?! Не сегодня, так завтра вернется император с войском, – гневился Валдас Изок. – Мы должны успеть отчалить до этого события!