Ночь открытых дверей - Елена Усачева

Он сделал шаг к Вовке, но тут его перехватил Илюха.

– Карыч, разговор есть, – поманил он его к себе.

– Разговор? – тут же нарисовалась рядом Семенова. – Стриж, не видишь, мы заняты! – В голосе ее слышалось раздражение.

– Подождешь! – Илюха выглядел как-то подозрительно мрачно.

– Кармашкин? – Леночка уперла руки в бока. – В чем дело?

Генка переводил взгляд с Семеновой на Стрижа и обратно.

Да что, собственно говоря, происходит?

– Погоди! – сказал он Лене. – Я сейчас вернусь!

– Стриж, – с угрозой повторила Семенова. – Ты все помнишь?

– Отстань, – отмахнулся от нее Илюха, и Семенова отступила. – Слушай, тут такое дело, – быстро заговорил он, увлекая Генку за собой. – Я смотрю, тебя здорово прижали, поэтому хочу кое-что сказать. Ну, тогда, в первый день, в школу за журналом Прохоров лазил.

– А я знаю, – сухо отозвался Кармашкин.

– Ну да, – Стриж мелко закивал головой. – Я с ним договорился, вот он мне журнал и продал.

– И не только тебе!

– Ну да! – Илюха перешел на шепот. – Понимаешь, я думал, что Ксю журнал нужен. А оказалось, что не нужен. Обманула она меня…

– Погоди, погоди, – в Генкиной голове шевельнулась дельная мысль. – А ключи у Прохорыча откуда были? И как он узнал, что я тоже полезу в школу? Он же прямо у меня из-под носа увел журнал!

– Понимаешь… – не в силах больше смотреть на одноклассника, Илюха опустил голову. – Понимаешь… Ты только пойми, что я желал, как лучше сделать. Я даже подумать не мог, что так все получится. Наверное, и я в чем-то виноват. Но я же не хотел…

– Поберегись!

Из-за поворота выехала громыхающая тележка, на которой подсобные рабочие возили в столовую готовые завтраки. Сейчас она была пуста, и никаких рабочих рядом с ней видно не было. На большой скорости тележка неслась по коридору прямо на Илюху с Кармашкиным. Школьники с визгом кидались от нее врассыпную.

После всех ударов и падений Генка чувствовал странную заторможенность. Он с удивлением смотрел на приближающуюся колымагу и не шевелился.

– Бежим! – схватила его за рукав Леночка.

В последний момент они отскочили в сторону. Илюха исчез под железной платформой.

– Скорее! – орала Семенова, таща Генку за собой. – Ты что, не понял? Меня чуть не убили!

Как тележка могла убить стоящую в стороне Леночку, Кармашкин спрашивать не стал. Он просто отдался в ее руки, позволив себя увести. Он даже не успел посмотреть, что случилось с Илюхой, – вокруг него собралась толпа, и за их спинами ничего видно не было.

Вдвоем они выбежали из школы и помчались к калитке. Портфель и гитара остались в классе, но Генке сейчас было не до них.

– Как ты мог! – возмущалась по дороге Семенова. – Как ты мог оставить меня одну? На меня же в любую минуту могли совершить покушение! Я так рисковала!

– Мне надо сестру забрать. – Кармашкин перешел с бега на шаг. Он бы сейчас с большим удовольствием упал и не шевелился. Но ему еще предстояло много чего сделать – забрать Люду, спасти Семенову, найти журнал и, по возможности, осчастливить весь мир.

– Ну что ты с этой сестрой носишься, как с маленькой? – не сбавляя обороты, кричала Леночка. – Моя жизнь в опасности, а он лишь о себе думает!

Но думал Генка сейчас не о себе, а о журнале.

Кусты около школы стоят довольно плотно, журнал на земле непосвященный просто так заметить не мог. Значит, кто-то знал, что журнал лежит там, что его можно легко взять…

Народу во дворе было не так много.

Почти весь восьмой класс, кое-кто из малышей. Майсурадзе с Янским. Леночка. Ее визг был слышен громче всего. Как она сквозь собственные вопли расслышала угрозы Клюквы, непонятно. А вот Прохорова не было. Или он с Арти пришел?

– Чего застыл? К асфальту прирастешь!

Генка повернул в сторону детского сада. Сестра ему была важнее всех Леночек, вместе взятых.

– Кармашкин, ты бесчувственное существо! – без всякой надежды на то, что ее услышат, пробормотала Семенова и поплелась следом.

Увидев брата, Люда радостно завизжала и бросилась переодеваться. Но как только около забора она заметила Семенову, радости в ее глазах заметно поубавилось.

– Давай, кнопка, шевели ногами, у меня еще дела, – подгонял медленно бредущую сестру Генка.

– К этой пойдешь? – бросила косой взгляд на Леночку Люда.

– Не твое дело, – возмутился Кармашкин. – Мала еще.

– Не ходи к ней, – дернула брата за руку Люда и добавила, привстав на цыпочки: – Она плохая.

– Ну что ты! – Генка решил быть снисходительным. – Ленку забыла? Она нормальная. – И погладил сестру по голове.

От ласки Люда отклонилась, насупилась и отошла в сторону.

– Все равно – плохая, – упрямо повторила она.

– Ну, долго вы там? – торопила представителей семейства Кармашкиных Семенова. – Так и замерзнуть можно.

Генка с удовольствием бы посмотрел, как Леночка замерзает под ярким майским солнцем. Вот был бы цирк.

Сестра вдруг вырвала свою руку из его ладони и решительно шагнула в глубокую лужу. Плеснулась грязная вода, заливая белые носочки и розовые ботиночки. От неожиданности Генка рот открыл.

– Ты это чего? – испуганно прошептал он.

– Вот заболею и помру, – мрачно пообещала Люда, глядя на брата исподлобья. – И ты останешься со своей ненаглядной Леночкой.

– Ну и останется, – Семенова схватила Кармашкина под локоть и повлекла за собой, – без тебя спокойней будет.

– Да ты что! – заорал Генка, отталкивая Леночку и бросаясь к луже. – С ума сошла?

Он подхватил сестру на руки и попытался закутать в свою куртку.

– Вот навязались вы вдвоем на мою голову! – кричал он, не зная, куда податься – то ли бежать обратно в детский сад, от которого они еще не успели далеко уйти, то ли добираться до дома.

С мокрых Людкиных ботинок капала вода, оставляя на новых Генкиных брюках грязные пятна. Сестра повозилась на его руках, удобней устраиваясь, и положила голову ему на плечо.

– Чего застыла? – накинулся Генка на Семенову, терпеливо ждущую, что он предпримет. – Скорее давай!

И он помчался в сторону дома.

Не сказать, чтобы Кармашкин был очень уж заботливым братом. Просто за трудную пятилетнюю жизнь с сестрой он усвоил простое правило – за любое невнимание к ней следуют объяснения с родителями. Если за сестрой не проследить – не накормить, плохо одеть, не уложить вовремя спать, – она заболеет. А это значит, что ближайшие две недели она просидит дома у Генки на шее, потому что ни мама, ни папа с работы уйти не могут.