Ночь открытых дверей - Елена Усачева

– Мы тоже нашли, – низко склонился к нему Костик. – Его Прохоров спрятал.

– Какой Прохоров? – покрутил пальцем у виска Кармашкин. – При чем тут Прохоров? Это все Стриж!

– Илюха? Ты что, он здесь ни при чем! – заторопился Янский. – Это Димка…

Больше Генка слушать не стал. Он развернулся и зашагал к школе.

– Завтра будет день сюрпризов, – в спину ему крикнул Костик.

– Мне сегодняшних сюрпризов хватило, – бросил через плечо Кармашкин.

– Помнишь, на желание спорили, когда журнал появится? Ты говорил, что завтра. Так и будет.

– Так и будет, – остановился Генка. – Но не потому, что вы тут такие все крутые, а потому, что я все сделаю.

– Да ничего ты без нас не сделаешь, – мимо него прошел хмурый Вовка. – Вон, можешь посмотреть. Он спрятан между стеной и крыльцом в щели. Там кусты, поэтому ничего не видно. Если хочешь, иди и прямо сейчас его доставай.

Генка глянул на крыльцо.

Ему очень хотелось верить Вовкиным словам. Ведь если Майсурадзе говорит правду, то всем его мучениям пришел конец. Для этого ему даже не придется тащиться в гости к Леночке.

А если Вовка врет? Специально разыгрывает его, чтобы потом вдоволь посмеяться?

– А я знаю, что Илюха собирается группу распускать! – в спину им крикнул Кармашкин. За их информацию можно было поделиться своей информацией.

Ребята сделали вид, что его не услышали. Или на самом деле не услышали? Впрочем, Генке сейчас было не до этого.

Как только за одноклассниками закрылась дверь, он бросился к заветным кустам. За последнее время они заметно поредели – столько народа через них пролезло, что половины веток уже не было. Здесь оказалось по-прежнему натоптано, валялись окурки.

Трясущимися от волнения руками Кармашкин стал ощупывать стык между стеной школы и крыльцом.

Послышался далекий гул звонка. Надо было торопиться, скоро во дворе будет толпа народа. Свидетели Генке были не нужны.

Почему-то ничего не находилось.

Значит, наглые предатели его все-таки обманули!

В сердцах Кармашкин стукнул кулаком по стене. Сначала посыпались мелкие камешки, они потянули за собой более крупные куски. И вот уже целый шмат старой сухой известки рухнул к его ногам. Последней упала длинная деревянная палочка. Взметнулась пыль. Генка отпрянул, опасаясь более глобальных обрушений. Но на этом все закончилось.

Кармашкин нервно повел головой, разминая онемевшую шею.

Да, денек. Лучше бы ему было сегодня из дома вообще не выходить, а то он так, и правда, школу развалит. Хорошо, что спичек под руками нет. Мало ли что…

– Ничего себе, – прошептал Генка, наклоняясь, чтобы отряхнуть штаны. – После такого заикой остаться можно.

И тут он обо всем забыл. Потому что из щели, получившейся после обвала известки, показывался кончик журнала.

Да-да, это был именно журнал! Его Кармашкин ни с чем не спутал бы. На всякий случай Генка пару раз сморгнул и ущипнул себя за руку.

Оранжевый уголок не исчез.

Кармашкин кашлянул, чтобы проверить, насколько действительность вокруг него реальна.

Все было в порядке.

Пальцами он коснулся шероховатой поверхности обложки и тут же спрятал руку за спину, словно его током ударило.

Настоящий журнал!

Генка похлопал себя по бокам. Но он сейчас был в спортивной одежде. Пиджак с заветным набором ручек во внутреннем кармане остался в раздевалке.

Правда! Все правда! Костян с Вовкой и не думали его разыгрывать. Вот что значит настоящие друзья, верные товарищи. Никогда Генка с ними больше не будет ругаться! И даже, может быть, прощения попросит.

Все сходится! Теперь понятно, о чем торговались Арти с Прохоровым. О цене на журнал. А проблемы, которые у Димки возникли, – это же они с Костиком! Прохоров не ожидал, что ночью за журналом придет столько народа, вот и стал требовать с Клюквина такие большие деньги. И раз журнал еще здесь, то в цене они не сошлись.

Так-так-так, времени не очень много. С минуты на минуту здесь может появиться очередной хозяин. Интересно, для кого на этот раз покупался журнал. Неужели опять для Ксю?

Кармашкин задумался. Либо ему бежать в подвал, переодеваться и мчаться обратно, либо забрать журнал сейчас, у всех на глазах пронести через всю школу, а там уж как получится?

Эх, будь что будет! Ему уже все равно. Главное, получить четверку по геометрии и как приз – новую гитару.

Дорогую, любимую, единственную, новую гитару!

Генка снова потянулся к оранжевой обложке.

Как давно он мечтал встретиться с этим журналом наедине. И вот она, его мечта, исполняется!

– Не трожь!

«Вот черт! – мысленно выругался Кармашкин. – Ну никак не дадут дела сделать!»

В двух шагах от него стоял Арти Клюквин и нехорошо сжимал и разжимал кулаки.

– Убери свои грабли и иди отсюда зажмурившись.

– Почему зажмурившись? – Последняя команда особенно впечатлила Генку.

– Чтобы дорогу не запомнил! Давай, катись! – заорал Клюквин, видя, что его приказ не спешат выполнять.

– Это не твой журнал. – Кармашкин готов был зажмуриваться от одного вида злого лица Арти.

– Еще какой мой! Я за него немерено бабла отвалил. Так что крути педали, пока не дали. Давай, давай, шевели копытами!

– Я не уйду, – заупрямился Генка, отступая в угол.

– Конечно, не уйдешь! – осклабился Клюквин. – Полетишь! – Он схватил худого долговязого Генку за шкирку и отшвырнул в сторону. – А если ты мне станешь мешать, то кое-кому очень не поздоровится.

– Мне на всех плевать! – снова кинулся в бой Кармашкин.

– Подумай о своей Семеновой, – хмыкнул Арти, и Генка споткнулся на ровном месте. – Кажется, ты к ней неравнодушен?

– Никакая она не моя! – завопил Кармашкин – судьба Леночки его сейчас волновала меньше всего. Главное – новая гитара, которая была от него на расстоянии протянутой руки. – Ничего с Семеновой не случится!

– Когда произойдет, тогда и узнаешь.

Генка упрямо сдвинул брови и рванул в угол.

Клюквин, убежденный, что его аргументы достаточно веские, пропустил маневр противника. Кармашкин успел схватить журнал и даже выдернуть его из щели, когда его дернули за ноги. Он плюхнулся на пузо, выпуская добычу. Журнал стукнулся корешком об асфальт и раскрылся.

На геометрии!

Это было прямо издевательство какое-то!

Кармашкин брыкнулся, освобождаясь от рук Клюквина, и снова кинулся к журналу.