Сирена в котелке - Стефан Вехецкий

Дня два назад пришли вечером два типа и спрашивают у сторожа:

— Уважаемый, здесь электрический каток «Торвар»?

— Тут.

— А мы можем попользоваться?

— Нет. Сейчас катаются только спортсмены.

— Нет, вы нас не поняли, мы не собираемся кататься, мы только хотим поллитровку заморозить.

Каждому ясно, что таких конькобежцев впускать на каток не стоит.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1955

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Склад старомодных тряпок

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

Если повернуть с улицы Новый Свет на Аллею Третьего мая, можно увидеть несколько старых массивных домов в так называемом «батарейном» стиле. Почему «батарейном»? Потому что эти дома напоминают батареи центрального отопления — длинные, рифленые.

При входе внутрь невольно задаешься принципиальным вопросом: «На кой ляд ты вошел?» Оказывается, на тот, чтобы посетить Народный музей, который здесь находится.

Дубина, или, проще сказать, человек неосведомленный, не знает, о чем здесь идет речь, но мы, люди, подкованные в культуре и искусстве, сразу соображаем, что музей — это склад старомодных картин, вышедших из моды тряпок и выщербленной посуды — столовой, а также кухонной.

Начнем с самого старого, а именно с того, что нам осталось от египетских фараонов.

Вещи эти очень поучительные, но, по-моему, выдержаны чересчур в заупокойном стиле. Одни только надгробия, гробы, багеты, ограды от семейных могил и тому подобное.

Но это, конечно, под огонь критики брать нельзя. У людей разные вкусы. Одни собирают подержанные почтовые марки, пустые коробки из-под спичек, трамвайные билеты или что-нибудь в этом роде. А дирекция нашего музея, как видно, любит траурные детали. Как только дирекция узнаёт о том, что где-нибудь на свете упраздняется кладбище, она сейчас же высылает туда посредников и скупает все что ни есть. И расстояние не останавливает: пусть даже Африка, Америка, Египет — роли не играет.

Сами понимаете, что натаскали они всего в таком количестве, что можно оборудовать огромное кладбище.

А больше всего надгробий фараонов. Мне кажется, что для нас все это недостаточно серьезно. Например, на гробовой доске, где должно значиться, сколько лет было покойнику и какой он был специальности, нарисована аморальная картинка. Какой-то тип сидит на топчане с женщиной, оба держат в руке по кубку, да такому, что на глаз в каждый войдет по литру, и газуют на все сто. Граммофон с трубой им играет, официант подходит с бутылкой, ясное дело, что в ней английская горькая. И это называется надгробная доска над семейной могилой? Несерьезно!

Кроме того, мы видим здесь разные детали, вынутые из могил, потому что тогдашние фараоны любили брать с собой на тот свет целое хозяйство. Если умирала женщина, ей в гроб клали кастрюли, соковыжималку, скалку для теста и тому подобное. Загибался фараончик мужского рода, он получал на дорогу пару бутылок шнапса и приличную закуску. Из чего видно, что египтяне были народом основательным.

Гробы у них были тоже, на наш взгляд, немного странные, сделанные наподобие деревянных людей. Сверху на таком ящике рисовали глаза, нос и другие подробности человеческой автономии.

В музее, кроме того, мы видим египетские вазы для цветов, подставки для тортов и несколько приспособлений, которые вызывают зависть у варшавян, имеющих маленьких детей. Эти приспособления с удобной ручкой, сделаны не из стекла и не из эмалированной жести, а из полагающегося гигиенического фаянса. Из чего можно заключить, что древнеегипетскими универмагами руководили люди, любившие ребят, или, иначе сказать, младших граждан до пятилетнего возраста.

Прежде чем войти в музей, мы должны в гардеробе надеть на ботинки специальные войлочные подошвы с тесемками для привязывания к ногам. Это для того, чтобы, посещая музей, мы помогали служебному персоналу в натирке полов.

Ведь чтобы натирать полы «яснее солнца» в сотне малых и больших залов, не считая лестниц, обслуживающий персонал должен был бы потратить уйму времени. А так служащие сидят спокойно по залам и повышают свою культуру, читая поучительные романы.

Изобретение отличное, худого слова о нем не скажешь, если бы в нем не сказывалось отсутствие заботы о людях, натирающих полы. Дело в том, что приспособления для натирки сделаны «на фу-фу». Уже после нескольких шагов войлок уплывает из-под ботинка, другая нога на него наступает, и происходит так называемое приземление. Особенно оно небезопасно на лестницах. Лично я уже два раза съезжал на спине из отдела церковного искусства, что на втором этаже, в зал временных выставок, который находится на первом этаже. Поэтому я считаю, что самое время завести для полотеров обыкновенные тапочки с носками и пятками, а небезопасные подошвы поместить в витринах, как памятники старины первых лет восстановления Варшавы.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

1955

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀ ⠀

Собаки и медали

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В воскресенье, как всегда в октябре, в Варшаве открывается собачья выставка. Участие принимают кабыздохи всех фасонов и цветов: от старомодных пуделей до наимоднейших фиолетовых «мексиканцев».

Вообще когда дело касается псов, то на вкус и цвет товарищей нет. Один любит волка, чтобы он кидался на людей, а другие влюблены в крохотную пучеглазую левретку.

Мои дружок, некий Бискупек, имел левретку, которую во время обеда должен был прятать под кровать. Невозможно было на нее смотреть, такую скуку нагоняла она своим видом. В конце концов Бискупек поменял ее на мельницу для перца.

Мне лично больше всех собак нравится мой Азор; может быть, он не такой уж породистый, но зато на редкость верный. От хозяина ни на шаг. Стоит лишь мне моргнуть, как он выносит к дверям шляпу. Понимает, мерзавец, что я собираюсь незаметно в город сорваться.

В этом году я хотел записать Азора на выставку. Отправился на Новый Свет в Кинологическое общество, что выставкой заведует. Я не знал еще, что это название означает, но понемногу сообразил. У собаки главная часть — это кинол, или, сокращенно, нос. Собака без носа, или без кинола, — это уж не собака. Таким образом, общество имеет вполне логичное название. Но, несмотря на это, у меня к нему претензии. Уже в третий раз моего Азора отсеивают под предлогом, что он недостаточно породистый. Теперь я смирился с судьбой, не хожу с Азором на эти выставки, чтобы его зря не нервировать. Очень жаль, что это Кинологическое общество начинает мешать развитию отечественного спорта, затрудняет побитие мировых рекордов. За это его следует проработать в прессе.

Я как раз хотел рассказать об этом. В