Рельсовая война. Спецназ 43-го года - Владимир Першанин

Дальнейшее происходило быстро и неожиданно, меняя первоначальный план. Старший лейтенант Леонид Трунов что-то шепнул своему помощнику, сержанту-взрывнику, оба подхватили лежавшие наготове мины.

– Товарищ капитан, у нас считаные минуты. Вместе с сержантом Глуховым забросим взрывчатку прямо под паровоз. Зенитной платформы впереди нет, значит, шансы на успех имеются. Отсеките, если сможете, броневагон и поддержите нас огнём.

Кондратьев кивнул в ответ:

– Если решили, действуйте быстрее. Огнём мы вас поддержим. Глухов, ты согласен?

– Другого выхода нет, – коротко отозвался сержант.

Это был рискованный, почти самоубийственный способ подрыва эшелона. Когда сапёры выскакивают перед поездом, сбрасывают мины на шпалы и убегают под огнём. Старший лейтенант Леонид Трунов, последние восемь месяцев работавший инструктором в спецшколе НКВД, принял решение внезапно и неожиданно для себя.

Так получилось, что Трунов больше учил других. Немного повоевал в первые месяцы войны, в основном взрывая оставляемые при отступлении промышленные объекты и мосты. Теперь настала его очередь.

Но нельзя было сказать, что двадцатипятилетний сапёр лез напролом, не учитывая обстановки. Он успел взвесить шансы на успех и возможность спастись вместе с напарником. Главное, что впереди эшелона не было зенитной платформы – немцы рассчитывали на сильное вооружение броневагона. А две платформы с зенитками находились в центре и хвосте состава.

Имелась ещё охрана на паровозе – двое солдат с ручным пулемётом, но о нём лучше не думать. Тем более Кондратьев обещал прикрыть огнём… Но в душе старший лейтенант на это прикрытие рассчитывал мало. Больше полагался на неожиданность и удачу.

Трунова и его напарника, сержанта Артема Глухова, первым заметил машинист. Это был немец из бригады, перевозящей особо важные грузы, – русских железнодорожников туда не брали. Он нажал на гудок и крикнул пулемётчикам:

– Русские справа! Стреляйте.

Одновременно начал экстренное торможение. Судьбу людей часто решает случайность. Мощный тормоз встряхнул эшелон, отбросив пулемётчиков от их скорострельного «МГ-42», помешав открыть огонь.

Тяжёлый состав невозможно остановить сразу. Из-под колёс летели искры, вагоны бились друг о друга, скорость замедлялась, но оставалась высокой. Оба русских диверсанта в маскхалатах сбросили свою ношу в полусотне метров от головной платформы со шпалами, обрезками рельсов и грудой щебёнки. В случае взрыва платформа должна была принять на себя основной удар.

Машинист, лихорадочно вращавший рукоятку тормоза, многое повидал за войну. Он отчётливо понимал, что если мины сработают, то крушения не избежать и тяжёлый локомотив полетит под откос. Над головой с запозданием открыли стрельбу пулемётчики, а пожилой машинист толкнул земляка-помощника к дверце:

– Прыгай, может, тебе…

Слово «повезёт» заглушил грохот двойного взрыва. Машиниста ударило всем телом о металл, мгновенно отключив сознание. Локомотив, замедлив бег, сошёл с рельсов. Выламывая шпалы, опрокинулся на бок, перевернулся ещё раз, увлекая следом головные вагоны и платформы с танками.

Где-то между пятым и шестым вагонами сцепление лопнуло, но это уже не имело значения – скорость обезглавленного эшелона оставалась высокой.

Платформы и вагоны летели, переворачивались на насыпи, громоздясь друг на друга. Инерция многотонного груза сбрасывала тяжёлые танки с платформ, срывала башни, лопались гусеницы.

В одной из машин от искры вспыхнул бензин. Нагромождение платформ, разбитых в щепки грузовых вагонов и смятой техники разгоралось, как огромная груда сухого хвороста.

Бензин из лопнувших баков смешивался с вытекшим маслом. Пламя усиливали расщеплённые шпалы, оно набирало силу, выбрасывая клубы густого чёрного дыма. Именно в эти минуты стало видно, что в эшелоне много людей.

Большинство солдат и офицеров были покалечены, часть – раздавлены. Те, кто мог, выбирались из-под обломков. Вместе с огнём выплеснулись крики горевших воинов панцерваффе, хозобслуги, штабных офицеров из расплющенного вагона первого класса.

В танках Т-4 находился небольшой запас снарядов и довольно много патронов к пулемётам. То в одном, то в другом месте взрывы подкидывали горящие обломки, трещали в огне пулемётные ленты.

Уцелевшие солдаты и офицеры убегали, ползли прочь от огромного костра. У многих не хватало сил, они звали на помощь, но санитарам и солдатам железнодорожной охраны мешал приблизиться сильный жар, от которого лопалась кожа и тлело обмундирование. Рванули несколько снарядов сразу, спасатели шарахнулись прочь.

На рельсах, словно памятник горевшему эшелону, застыли зенитная платформа и вагон-холодильник с продовольствием – всё, что осталось от состава.

Защищая свиные окорока, колбасы, ящики с консервами и вином, зенитчики вели дружный огонь из скорострельных пушек. Цели они не видели, всё заволакивал густой маслянистый дым, но и стоять без дела зенитная защита не имела права.

Старший лейтенант Трунов, шатаясь, брёл прочь от горевших танков и вагонов. Его напарника, сержанта-сапёра Глухова всё же успел достать пулемётной очередью расчёт с крыши локомотива. Он был убит несколькими пулями. Но локомотив, машинист с помощником и оба пулемётчика были смяты и исчезли в ревущем пламени, как и весь состав, так и не попавший на передовую.

Броневагон резко затормозил. Его командир, молодой капитан, приказал открыть огонь и двигаться к эшелону. Впереди раздался взрыв. Русский диверсант успел заложить мину и был прошит пулемётной очередью. Однако развороченный рельс и шпалы отрезали путь к горевшему составу. Капитан разглядел в бинокль мелькавшие среди деревьев фигуры «лесных бандитов».

– Какая подлость – бить в спину! – выкрикивал он. – Не дайте им уйти!

Он был словно не в себе, уставившись на горевшие обломки вагонов, платформ, танки без башен с оборванными гусеницами. Его помощник, обер-лейтенант, прошедший две войны и много чего повидавший, осторожно заметил:

– Какой смысл вести огонь? Бандиты уже скрылись. Господин капитан, разрешите послать людей спасать раненых и обгоревших.

– Никуда они не скроются, – сжимал кулаки боевой капитан. – Мы их достанем!

– Конечно, – не стал спорить обер-лейтенант. – Но помочь пострадавшим важнее. Они умирают от ожогов и ран.

В этот момент вдалеке раздался ещё один сильный взрыв. Обер-лейтенант понял, что «лесные бандиты» дотянулись до второго эшелона. Дай бог, чтобы они не превратили его в такую же груду горящих обломков, иначе отправкой на фронт не отделаешься.

К чему капитан оторвался от охраняемых составов? Вообразил себя флагманом с развевающимся флагом? Теперь придётся расплачиваться. В горячке могут расстрелять.

– Посылайте срочно людей, – приходя в себя, согласился со своим помощником капитан. – И ремонтную бригаду. Орудийным и пулемётным расчётам быть наготове. Возможно, бандитов как следует прижмут и погонят в нашу сторону.