Черное зеркало колдуна - Лариса Капелле

«Эх Фрол, Фрол! – с сожалением подумал Федор. – Вымогательство – дорожка легкая, да только ведет все чаще в топь смертную!»

Много секретов знал и решил эти секреты в звонкие монеты обратить. Да только не рассчитал. Значит, опасен стал, очень опасен, если кто-то не побоялся убрать сказочника…

* * *

Микаэль Родригес набрал номер Мансура Кафрави и стал ждать. Раньше на его звонок ответили бы на другом конце телефонного провода, теперь это был другой конец света. Мир так изменился! Что с ним? Наверное, стареет. И тогда Сессилия права, их поколению пора на покой. Мужчина покачал головой.

«Не знаю, как тебе, Сэс, но мне рановато!» – произнес он. Тело слушалось, и голова работала не хуже, чем у молодых. И кроме того, у него был опыт, знание мира и людей, а этому даже в самой престижной школе не учат. В этот момент на другом конце наконец раздалось недовольное:

– Была договоренность, что ты позвонишь вчера!

– Не сложилось, извини, – не стал вдаваться в подробности Родригес.

– Не люблю истории, которые не складываются, – прозвучало в ответ не без угрозы.

– Я уже извинился, – напомнил Микаэль.

– А я не извинил, – проворчал голос, обладатель которого явно сегодня встал не с той ноги, – какие у тебя новости?

– Пока топчусь на месте.

– И твоя подруга?

– Она стреляная птица, так просто ее не расколешь, и не забывай, у нее на нас имеется зуб!

– Ну это твои проблемы.

– Знаю, поэтому и не позвонил после встречи с Сэс.

– Как собираешься действовать?

– Пока не знаю.

– Микаэль, мы с тобой старые друзья, и я привык рассчитывать на тебя. И я думаю, ты знаешь, насколько я дорожу твоей дружбой, как это говорится, старый друг лучше новых двух. – Прозвучали эти слова спокойно, только в ушах Микаэля они отдались шипением змеи.

– Я тоже дорожу твоей дружбой, Мансур. – Родригес про себя усмехнулся.

– Может, тебе нужна помощь, Микаэль, все-таки мы с тобой уже далеко не молоды! И не обижайся, дружище, но нужно уметь обращаться за помощью к более молодым, – осторожно начал Кафрави.

– Ты хочешь сказать, что в забеге я участвую не один? – не стал ходить вокруг да около Микаэль.

– Это был простой совет, Микаэль, – ушел от ответа его собеседник.

– Мансур, мы – старые партнеры, не забывай об этом, иначе я тоже могу выйти из игры, и Сэс выйдет со мной! – Микаэль умел показывать зубы и знал, когда надо играть ва-банк.

На том конце вздохнули:

– С возрастом мы делаем все меньше ошибок, ты прав, только качество их возрастает, а значит, и цена, которую мы за них платим!

– Ты стал философом, ну а меня философия не интересует, поэтому мое предупреждение остается в силе, вне зависимости от того, какую мудрость, восточную или западную, ты найдешь в собственно репертуаре, – не дал выбить себя из седла Микаэль.

На том конце замолчали, Микаэль замер. Недооценивать Кафрави было опасно. Проблем с моралью у египтянина не было, и принцип «не убий» Мансура никогда не отягощал. Его отец прославился благодаря разрекламированным программам строительства недорогого жилья. В семидесятые-восьмидесятые Каир расширялся со скоростью если не света, то звука. Старший Кафрави заблаговременно скупил за бесценок куски пустыни, прилегавшие к египетской столице. А его компания «Катамия Рессорт» предложила правительству несколько заманчивых проектов строительства недорогого государственного жилья для бедных слоев населения. В это время Каир по-настоящему задыхался, идеи Кафрави нашли отклик и щедрое финансирование. Правда, со сменой правительства выяснилось, что новый район в пустыне был построен, да только ни на дороги, ни на подвод электричества и воды денег не осталось. Так и остались стоять посреди пустыни пустые бетонные коробки. Ветер и песок делали свое дело, а лет через десять разрекламированный город-сад для бедняков стал тем, чем был с самого начала: городом-призраком.

Однако отца Мансура судьба собственного детища уже не касалась. Его компания приступила к новому проекту: строительству района для миллионеров в той же пустыне, только на этот раз на дороги, электричество и воду деньги нашлись, средства отыскались также на содержание зеленых насаждений и двух площадок для гольфа, и это все посреди песков. Пока Кафрави-старший сколачивал семейное состояние, Кафрави-младший получал образование. За Лондонским королевским колледжем последовал Кембридж, потом Мансура занесло в Оттаву и Монреаль. Потянуло египтянина подальше от знойных песков, к снежным канадским зимам. Именно в Монреале судьба и свела отпрыска египетского мультимиллионера с сыном фрезеровщика Микаэлем Родригесом. Приятели славно проводили время, пока из Каира не пришли тревожные новости. Кафрави-старший не вовремя поссорился с зятем министра юстиции. Похоже, у старика началась звездная болезнь, и он совсем потерял чувство реальности. Все началось с того, что старшему Кафрави не понравился проект одного из самых крупных в Каире кабинетов архитекторов для нового элитного района. Владельцем кабинета и был зять министра юстиции. Зять оказался товарищем злопамятным, с Евангелием знаком не был и соответственно другую щеку подставлять не собирался. Министр юстиции свою дочку любил, но еще больше любил покой. Но совместными усилиями дочери, зятя и жены именно этого покоя его и лишили. Министру ничего не оставалось, кроме как выкопать историю с первым строительным проектом Катамии, тем самым городом-садом-призраком. И для «Катамии Рессорт» начались трудные времена. Именно в эти времена Мансур и Микаэль провернули первую аферу с поддельным наброском Ван Гога. Дела быстро пошли в гору, параллельно Мансур создал фонд «Уайтхэд», который занимался поиском утерянных раритетов по всему миру.

За сорок лет сотрудничества узнали они друг друга хорошо, Микаэль всегда был сорвиголовой, и угрожать ему было бессмысленно. И рисковать у Мансура Кафрави особенного желания не было. Поэтому в бутылку он не полез и закончил разговор почти на дружеской ноте.

Египтянин отключился и подошел к окну. Родригес всегда был игроком и бабником и, как все игроки и бабники, преувеличивал собственное везение и собственное обаяние.

«Если он думает, что я буду сидеть сложа руки и ждать, то он меня не знает!» – произнес про себя Кафрави. У него были собственные рычаги воздействия на Сессилию Гласс, и не Микаэлю решать за него! Для Мансура Кафрави игра эта была не просто на жизнь, на кону стояло гораздо большее, потому что после всего увиденного смерть не казалась ему такой уж страшной.

За окном солнце было в самом зените. Его глазам открывалась роскошная панорама Дубаи. Но ничего этого Кафрави не видел. Перед его внутренним взором стояли захлебывающийся от ужаса и пожирающий собственные нечистоты отец, обезумевшая от горя мать. Врачей привозили отовсюду, но те только разводили руками. Как-то один из докторов, экспансивный испанец доктор Флорес, прямо заявил, что медицина в данном случае совершенно бессильна.