Холодное сердце, горячие поцелуи - Элли Даркинс

– Что вы имеете в виду?

– Ну, они просто не хотели, чтобы я была рядом. Так и получилось. Сначала мной занимались няни. Потом меня отправили в школу. А когда я поступила в университет, они купили мне квартиру, чтобы не пришлось приезжать домой на каникулы. – Майя подняла глаза и заметила его слегка приподнятые брови. – Я понимаю, что имела массу материальных преимуществ. Мне повезло, на их деньги я смогла начать свое дело. Но если бы могла, вернула бы им эти деньги.

– Понимаю. – Уилл сочувственно улыбнулся и пожал ей руку. – А как они отнеслись к вашему увлечению кулинарией?

Он действительно понимал ее. Майю растрогало то, как точно он угадал вопрос, который надо задать, чтобы вникнуть в суть. Ту часть ее истории, которая ранила сильнее всего.

– Однажды я попыталась рассказать им об этом. Ее голос сделался глухим, когда она вспомнила тот вечер. Как тщательно готовила то, что будет говорить, снова и снова повторяла это в машине, пока ехала домой. Придумывала аргументы и контраргументы. Была готова отстаивать свой выбор при любом повороте событий.

– Мне не нравилось учиться в университете, я успешно сдавала экзамены только потому, что много занималась. Но хотелось все бросить и поступить в кулинарный колледж. Я все спланировала и ехала к ним, чтобы рассказать, что хочу сделать. Думаю, даже если бы они сказали, что я не должна этого делать, было бы лучше.

– Что же они сказали?

– Они сказали, что я могу делать все, что угодно. Главное, убраться из дома до семи, потому что они идут обедать в ресторан.

Уилл взял Майю за руку и пожал ее. Но она не чувствовала печали и отчаяния, которые обычно вызывали эти воспоминания. Она впервые рассказала об этом вслух и теперь ясно видела, сколь вопиющим было поведение родителей, вдруг осознала, что причина отсутствия интереса к собственному ребенку вовсе не в том, что она делала или не делала. Просто двух этих крайне эгоистичных людей интересовала лишь собственная жизнь.

– И вы остались в университете?

– Последние два года я трудилась изо всех сил. Но они даже не приехали на вручение диплома.

– Знаете что, я думаю, они могли бы гордиться вашими достижениями. Я с ними не знаком, и мне трудно предполагать, что они чувствуют. Но знаю точно, что вы можете гордиться собой. И вам решать, как жить дальше, сможете ли вы оставить в прошлом их жестокость и начать получать удовольствие от жизни.

Он прав. Что бы она ни делала, чего бы ни добилась, пока будет оценивать свою жизнь глазами родителей, никогда не станет счастливой. Майя подняла глаза, удивленная и тронутая и его словами, и тем, что он их сказал. Она говорила себе, что пока окончательно не оправится от мигрени, не станет думать о том, что происходит между ними. Но стремительное изменение в отношениях так поражало, что она не могла не задуматься, к чему все идет.

– Не важно, что они думают. Важно, что думаете вы.

Майя задумалась над его словами и, с трудом сдерживая зевоту, посмотрела в окно на свой маленький кусочек английской деревни. Она думала о тех людях, для которых готовила, которых учила все эти годы. О радости, которую дарила им, и о счастье, которое испытывала от этого сама. Майя почувствовала тепло и удовлетворение и поняла, что не испытывает горечи, печали и злости к прошлому, которое привело ее сюда.

– На самом деле я считаю, что у меня все хорошо. А вы?

А он? Что она имела в виду, думает ли он о ней, или о том, как дела у него? Уилл задумался. Если бы месяц назад он знал, где будет сейчас, оценил бы теперешнюю ситуацию как совсем не хорошую. Он никогда не сближался с другими людьми. Никогда не говорил о своей семье. Не думал о ней. У него небольшой, но очень строгий свод принципов, которые позволяли держать свою жизнь под контролем. А за последнюю неделю он нарушил их все.

Было больно. Временами казалось, что такой боли он не чувствовал с тех пор, как умерла Джулия. Но когда попытался вспомнить, что хорошего произошло с ним за последний год, последние десять лет, Уилл вспомнил только, как хорошо было, когда он целовал Майю.

Он хотел ответить, но услышал тихое сопение. Майя уснула. А когда повернулся, чтобы посмотреть на нее, ее голова упала ему на плечо. Уилл попытался высвободить руку так, чтобы не разбудить ее, но она перевернулась и придавила обе их руки. Он не знал, что делать. Остаться – неправильно, но так соблазнительно. После бессонной ночи и тяжелого дня вид любой кровати – даже если там не было Майи – соблазн сверх всякой меры. Но эта кровать и женщина на ней… Как он мог уйти? Майя выглядела такой спокойной, что Уилл невольно улыбнулся. Он боялся, что разговор о родителях ее расстроит, но, похоже, ей стало легче, и она, наконец, успокоилась.

«Слишком успокоилась», – невольно подумал он.

Однако лечь в постель с женщиной в бессознательном состоянии не в его правилах. Уилл медленно вытащил из-под нее руку, стараясь не потревожить Майю. Она открыла глаза и с удивлением посмотрела на него.

– Я уже ухожу.

– Нет, – прошептала она и, снова закрыв глаза, сплела свои пальцы с его. – Останься.

Уилл снова откинулся на подушки и невольно ощутил наслаждение от ее близости. Еще пять, десять минут, чтобы она крепче уснула, и он уйдет. Однако прошло полчаса, а он так и не двинулся с места. Он чувствовал себя настолько спокойным и довольным, что не мог заставить себя уйти. Ему казалось, что еще до Майи он знал, что такое покой. Но теперь понял, что это было тогда. Пустота. День за днем он жил, не чувствуя ни злости, ни печали, но платил за это тем, что не чувствовал ни радости, ни душевного подъема, ни любви. А сейчас покой наполнял каждую клетку жизнью. В конце концов, его веки начали тяжелеть. Уилл закрыл глаза.

Ночью он ненадолго проснулся и обнаружил Майю, тесно прижавшуюся к нему. Ее рука раскинулась у него на животе, ноги переплелись с его ногами. Уилл обхватил ее за талию с отчаянным желанием прижать к себе. Где-то под утро, когда сквозь открытое окно начал просачиваться свет, Майя проснулась. Он видел, как она, очнувшись от сна, слабо улыбнулась и подняла на него глаза.

Отпрянув назад, слегка наклонила голову, в уголках губ появилась сонная чувственная улыбка. Уилл посмотрел ей в глаза. Убрав ладонь с ее талии, медленно скользнул вверх по руке Майи.

Он хотел ее. Она такая красивая. Немного сонная и помятая, но вся такая светлая, чистая. Она не играла ни в какие игры. Ее лицо озарилось радостью, когда она увидела его рядом, и Уиллу отчаянно захотелось поцеловать ее. Но он не мог сделать ничего такого, пока не убедится в том, что она тоже этого хочет. Он хотел ее. Всю. Уилл никогда не представлял себе, что может чувствовать подобное, и теперь его переполняла радость. Он не мог отказаться от этого, не мог пожертвовать радостью в угоду своим страхам.

– Вы проснулись? – шепотом спросил он. От его дыхания волосы, упавшие Майе на лицо шевельнулись, и он нежным движением убрал их назад.

– Да.