...И в трещинах зеркальный круг - Агата Кристи

Джейсон Радд отрицательно покачал головой:

– Ни в коей степени. По крайней мере я видел ее впервыев жизни. Я получил от нее два письма от имени «Службы скорой помощи СвятогоИоанна», но лично с ней я впервые встретился за пять минут до того, как онаумерла.

– Но она утверждала, что встречалась с вашей женой?

Джейсон Радд кивнул:

– Да, двенадцать или тринадцать лет назад. На Бермудах.Было какое-то сборище на свежем воздухе в поддержку «Службы скорой помощи».Марина, как я понимаю, его открывала. И миссис Бэдкок, едва ее представили,начала взахлеб рассказывать какую-то длинную историю, как она, хотя лежала впостели с гриппом, все-таки поднялась, пришла туда и взяла у моей женыавтограф.

Ироничная улыбка снова искривила его лицо.

– Могу сказать, главный инспектор, что такое случаетсяна каждом шагу. Обычно толпы людей выстраиваются для того, чтобы взять у моейжены автограф, и эта минута навсегда остается в их памяти дорогимвоспоминанием. Понятно, для них это целое событие. Естественно и то, что мояжена из тысяч охотников за автографами никого не помнит. Так что в ее памяти неосталось никаких воспоминаний о мимолетной встрече с миссис Бэдкок.

– Да, это вполне понятно, – согласилсяКрэддок. – Сторонний наблюдатель сказал мне, мистер Радд, что вид у вашейжены, пока она выслушивала историю Хитер Бэдкок, был несколько рассеянный. Вамтоже так показалось?

– Весьма возможно, – сказал Джейсон Радд. –Особой выносливостью Марина не отличается. Разумеется, она привыкла к тому, чтоя назвал бы публичной деятельностью, и выполняет эти свои обязанности почтимашинально. Но к концу долгого дня внимание ее обычно ослабевает. Возможно, тутбыл как раз такой момент. Честно говоря, я ничего особенного не заметил. Хотяминутку… Она как-то не торопилась ответить миссис Бэдкок. Я даже, если неошибаюсь, легонько толкнул ее локтем.

– Может быть, что-то отвлекло ее внимание? –предположил Дермот.

– Не исключено, но допускаю, что просто сказаласьусталость.

Некоторое время Дермот Крэддок молчал. Он смотрел в окно нанесколько мрачноватый пейзаж – Госсингтон-Холл густой стеной окружали деревья.Он перевел взгляд на картины, висевшие на стенах, и наконец снова посмотрел наДжейсона Радда. Лицо последнего выражало внимание, но и только. Прочитать егомысли и чувства не представлялось возможным. Держался он любезно и совершеннораскованно, хотя на душе у него, подумал Дермот, могло твориться что угодно.Это был человек исключительных умственных способностей. Из такого ничего невытянешь, если он сам этого не захочет… разве что выложить козырную карту?Дермот принял решение. Именно так… по козырям.

– А вам не приходило в голову, мистер Радд, что ХитерБэдкок была отравлена случайно? Что в действительности отравить хотели вашужену?

В комнате повисло молчание. Джейсон Радд нимало не изменилсяв лице. Дермот терпеливо ждал. Наконец Джейсон Радд глубоко вздохнул и словносбросил с себя ношу.

– Да, – негромко произнес он, – вы совершенноправы, главный инспектор. Я с самого начала был в этом уверен.

– Но вы ничего об этом не сказали ни инспекторуКорнишу, ни во время дознания.

– Не сказал.

– Почему, мистер Радд?

– Если я отвечу вам, что это лишь мое убеждение, ни начем не основанное, такой ответ будет достаточно верным. Факты, которымирасполагаю я, в той же мере доступны и служителям закона, а они, пожалуй,определяют истину с большей компетентностью, чем я. О миссис Бэдкок как очеловеке мне не известно ровным счетом ничего. Допускаю, что у нее были враги,решившие подсыпать ей роковую дозу именно во время этого конкретного сборища,хотя такой вариант выглядит несколько странным и притянутым за уши. И все жеэто возможно – именно потому, что людей собралось предостаточно, прием большой,много гостей, которых вообще мало кто знает, и в такой обстановке обвинить впреступлении конкретное лицо довольно трудно. Все это так, но буду с вамиоткровенным, главный инспектор. Я промолчал совсем не по этой причине. Причинав другом. Я не хотел, чтобы у моей жены хотя бы на секунду закралосьподозрение, что только чудо спасло ее от смерти и отравить хотели именно ее.

– Благодарю за откровенность, – сказалДермот. – Хотя ваш мотив мне не вполне понятен.

– Правда? Что ж, постараюсь объяснить. Чтобы этопонять, нужно знать Марину. Она из тех, кому позарез нужно быть счастливым иуверенным в себе. В материальном отношении жизнь ее сложилась весьма удачно.Она хорошо известна в мире искусства, а вот на личном фронте… счастье от неевсе время ускользало. Сколько раз ей казалось, что вот наконец-то она обреласчастье, приходила в безумный и безудержный восторг – а потом все ее надеждытерпели крах. Она, мистер Крэддок, не способна воспринимать жизнь трезво ирассудочно. Каждый раз, вступая в брак, она, словно читающий сказку ребенок,ждала: вот теперь она заживет счастливо, отныне и во веки веков.

И снова уродливое клоунское лицо внезапно осветилосьстранной и слегка ироничной улыбкой.

– Но ведь в браке, главный инспектор, так не бывает.Небо не может быть безоблачным вечно. Если кому-то из нас удается прийти кжизни, полной согласия, любви и безмятежности, спокойного счастья, можносчитать, что ему здорово повезло. А вы, главный инспектор, – добавилон, – наверное, женаты!

– Такого везенья или невезенья на мою долю пока невыпало, – пробормотал Крэддок в ответ.

– В нашем мире, я имею в виду мир кино, вступление вбрак – это профессиональный риск. Кинозвезды вступают в брак довольно часто.Иногда они бывают в нем счастливы, иногда он оборачивается катастрофой, нопочти всегда оказывается делом временным. В этом отношении причин жаловаться уМарины ничуть не больше, чем у остальных, но для человека с ее темпераментомтакие вещи значат очень много. Она взяла себе в голову, что родилась поднесчастливой звездой, что личная жизнь у нее так никогда и не сложится. Онавсегда страстно желала одного: любви, счастья, нежности, уверенности взавтрашнем дне. Она безумно хотела иметь детей. Но, как считают некоторыемедицинские светила, сама сила этого желания делала цель начисто недостижимой.Один весьма уважаемый врач посоветовал ей усыновить ребенка. Он сказал: иногдастрастная жажда материнства отчасти гаснет, если усыновить ребенка, и тогдавскоре на свет может появиться свой собственный. Марина взяла на воспитание,если не ошибаюсь, троих детей. На время в ее доме поселились относительныесчастье и безмятежность, но какая-то червоточинка оставалась. Можете себепредставить, в какой восторг она пришла одиннадцать лет назад, когдазабеременела. Восторг и предвкушение подлинного счастья были совершеннонеописуемы. На здоровье она не жаловалась, и доктора уверяли ее, что все будетв полном порядке. Не знаю, слышали вы или нет, но исход оказался трагическим.Мальчик родился умственно отсталым, слабоумным. В результате – полнаякатастрофа. Марина была сражена наповал и несколько лет тяжело болела, еепоместили на исцеление в лечебницу. Выздоравливала она медленно, но в концеконцов выздоровела. Вскоре после этого мы поженились, и у нее снова проснулсяинтерес к жизни, ей снова стало казаться, что она сможет обрести счастье.Поначалу ей не удавалось заключить приличный контракт на съемки. Все так илииначе сомневались, хватит ли у нее сил для напряженной работы. Мне пришлось занее как следует побороться. – Джейсон Радд плотно сжал губы. – Этубитву я выиграл. Съемки картины уже начались. А пока шла борьба, мы купили этотдом и занялись его переделкой. Всего две недели назад Марина говорила мне, какона счастлива, как наконец-то чувствует, что вполне готова для счастливойсемейной жизни, а все ее беды остались в прошлом. Я слегка встревожился, потомучто оптимизм ее, как обычно, был чрезмерен. Но счастлива она была – в этомсомневаться не приходилось. Симптомы нервного расстройства прекратились, онастала какая-то тихая, спокойная, чего раньше я за ней не замечал. Все шлохорошо, пока… – Он остановился, потом с внезапной горечью добавил: – Покане случилось это! Этой женщине надо было умереть именно здесь! Для Марины ужеэто – серьезное потрясение. И я не мог подвергать… да, я решил не подвергатьМарину дополнительному риску – незачем ей знать, что кто-то покушался на еежизнь. Это было бы второе потрясение, и, возможно, роковое. Оно могло бы снованадолго уложить ее в больницу.