Между двух огней - Сергей Майдуков

Сколотив капиталец, Филарет построит большой особняк за городом. В уединенном месте и за высокой-высокой оградой, чтобы ни одна тварь без спросу не сунулась. Пустит колючку поверху, подведет напряжение, установит камеры наблюдения.

Слуг в доме не будет, они ни к чему. Окон — тоже… Нет, дом без окон вызовет слишком много подозрений, поэтому придется их соорудить, но снабдить надежными жалюзи. А еще в этом доме будет большой подвал, разделенный на пять… десять… пятнадцать отсеков. Подземная тюрьма на полтора десятка узниц. При желании выводи любую, купай в ванной, наряжай в полосатые гетры и пользуйся.

«Они будут у меня брать и мне давать, но также выполнять все работы по дому, — мечтательно размышлял Филарет. — Убирать, стирать, готовить. Постепенно привыкнут, смирятся и по-своему полюбят меня… Как в той песне? «И двойной красотой был бы окружен…» Десятерной, блин! Заведу себе настоящий гарем. Высмотрел подходящую девочку, подвез, электрошокером отрубил и — владей. Когда истаскаются и постареют, всегда заменить можно. И, главное, никто ведь не найдет, если соблюдать меры предосторожности. Черт, а ведь, наверное, многие олигархи и просто богатые мужики давно обзавелись такими гаремами! Не случайно же по стране каждый год пропадают без вести тысячи людей. Кто-то детишек себе набирает, кто-то — баб, а есть и любители мужских задниц».

К райбольнице номер шестьдесят четыре Филарет подъехал новым человеком. Теперь он точно знал, зачем живет, к чему стремится и стоит ли опасаться того, что Бог увидит и накажет. Нет, отныне никакого бога для Филарета не было. Он просто вычеркнул его из своего мировосприятия, чтобы не мешал, чтобы не следил за каждым шагом, подсчитывая прегрешения для окончательного приговора. Не нужен Филарету такой бог! Вообще никакой не нужен. Он сам проживет свою молодую жизнь, а на старости лет подумает, как быть дальше. И никто ему не указ.

Цыпа и Родригес, подъехавшие к больнице, сразу заметили, что с их боевым товарищем что-то не так, но списали это на счет алкоголя.

— Зря ты, Фил, — сказал Цыпа по-дружески. — Узнает Шайтан, что ты бухой на дело явился, накажет.

Все только и искали повод, чтобы наказать Филарета. Надоело ему это.

— Кто здесь бухой? — спросил он невыразительным, бесцветным голосом.

Цыпа пожал плечами:

— Выхлоп от тебя, брат, — сказал он.

Словно какая-то пелена раскинулась перед глазами Филарета, окрашивая все в красно-оранжевые тона. Он бы очень удивился, если бы узнал, что примерно так видят мир быки на аренах и коровы на пастбищах. То ли сочетание водки с пивом и коньяком оказалось роковым, то ли содержание химикатов в одном из напитков превышало критический уровень, но Филарет сорвался. Он недавно потерял друга, чудом избежал гнева пахана и пережил психологический кризис, так что находился в слишком взвинченном состоянии, чтобы контролировать себя.

Они втроем стояли за углом, чтобы видеть подъезжающие к главному входу машины. Цыпа и Родригес были одеты в короткие белые курточки санитаров. Их задача была проста: увлечь Катерину Разину к машине, посадить внутрь под предлогом того, что брат перевезен в другую больницу, и доставить к Шайтану. Филарет для этого им был не нужен, тем более нетрезвый.

Цыпа высказался примерно в таком духе, а Родригес вежливо посоветовал Филарету сесть в тачку и не возникать.

— Без тебя управимся, — сказал он.

Как будто не Филарет организовал ловушку, как будто не он заманил в нее жертву. Сразу после этой обидной мысли мышцы его правой руки непроизвольно сократились, и она, сжимаясь на лету в кулак, врезалась в верхнюю челюсть Родригеса, сразу под носом и чуть левее.

На этом словесные препирательства закончились.

Темногорск, что называется, жил своей жизнью. Функционировали два вокзала — железнодорожный и автобусный. По городским артериям текли автомобильные потоки, временами закупориваясь там и сям. Гремели мусорные баки, пыхтели продуктовые фургоны возле магазинов, нервно верещали трамваи на поворотах, сновали по дворам такси, тарахтели редкие мотоциклы, бесшумно носились велосипедисты, и их удлиненные шлемы казались настоящими головами.

Пешеходы баловали наблюдательного человека еще большим разнообразием. Тут тебе и беременные женщины во вздувшихся платьях, и по-летнему вольные детишки, и взрослые с такими озабоченными лицами, словно направляются они в космическую экспедицию, а не в ближайшую аптеку или контору жилищно-коммунального хозяйства, дабы в сотый раз выяснить, откуда взялась задолженность, когда никакой задолженности нет, и в девяносто девятый раз наорать на мстительную бухгалтершу, которая, вне всякого сомнения, после этого не только не спишет долг, а удвоит его из вредности, а то и утроит. А еще ходили по городу девочки в шортиках и просвечивающих стрингах, и мальчики в спортивных тапочках и наушниках, и старики в чем попало, и мужчины в расцвете сил, и мужчины в моральном упадке, и дамы, приятные во всех отношениях, и неприятные — тоже, причем, последних почему-то было больше, чем первых, и рыхлые человеческие тела попадались чаще, чем подтянутые, и собак развелось чересчур много, и собачье дерьмо валялось повсюду, и бигборды рекламировали здоровое питание для домашних питомцев, и люди его покупали, сами напихиваясь сомнительной шаурмой и заливаясь еще более сомнительными напитками в ярких баночках.

В общем и целом, жизнь продолжалась, какой бы нерадостной и трудной ни казалась она отдельным представителям человечества. Отменить ее было нельзя, перемотать назад — невозможно, переснять заново никто бы не взялся. И приходилось жить, как выйдет, обреченно продолжая уже начатое и не видя никакого выхода из этой однообразной круговерти.

Андрей, помимо всего прочего, думал и об этом, хотя не в такой последовательности, описывая картину другими словами. В основном его сознание, его мозг были сосредоточены на решении конкретных задач и насущных проблем. Можно сколь угодно презирать быт и относиться к жизни с изрядной долей цинизма, однако это не отменяет завтраков и ужинов, чистки ушей, стирки белья и потребности в деньгах. Именно последняя встала перед Андреем с особой остротой.

У него почти не осталось наличных. Значит, он был лишен возможности питаться, заправлять машину, пользоваться связью и иметь крышу над головой. Домой Андрею было нельзя, он прекрасно понимал это. Но и снять квартиру ему было не на что.

Вот почему он потратил некоторое время на то, чтобы найти подходящий банкомат, просматривающийся из небольшого скверика через дорогу. Нужно было проверить, контролируются ли его банковские счета, а заодно попробовать снять с карточек деньги. Если худшие опасения так и останутся не более чем опасениями, то очень скоро Андрей снова станет достаточно состоятельным человеком, чтобы выехать из Темногорска и пожить где-нибудь месяцок-другой, пока страсти улягутся.

Будь он законопослушным и незапятнанным гражданином, ему бы в полицию податься и поведать там, как спасал раненого на дороге. Но теперь было поздно. На счету Андрея имелся труп утопленного бандита, а только очень наивные люди полагают, что блюстители закона и братки не работают в тесной связке, снабжая друг друга информацией и оказывая множество взаимовыгодных услуг. Сунься Андрей в ближайшее отделение полиции, и об этом тотчас узнают дружки покойника. Попадись он бандитам, и те запросто могут сдать его ментам. Не случайно же телефон Андрея прослушивали полицейские, а разбираться с ним приехали криминальные элементы.