Между двух огней - Сергей Майдуков

— Ничего, — отрезала она. — Поехали.

И они поехали.

Прежде чем позвонить Шайтану, Филарет был вынужден заехать в ближайшее кафе и выпить там пластмассовый стаканчик водки, почти такой же отвратительной на вкус, как озерная вода. Кожа на груди саднила при каждом прикосновении пластыря. Кровь помешала ему прилипнуть как следует, и теперь он ерзал на теле, причиняя боль поврежденному соску.

«Чуть не откусил, сука, — подумал Филарет, запивая водку теплым пивом из банки. — А Шмону вообще не повезло. Пузыри теперь пускает. Прощай, Шмон. Сегодня ты, завтра я».

Грустно стало Филарету. Он подумал о том, что прожито немало, а ничего толком не увиденно, не понято, не сделано, не достигнуто. Он, Филарет, бандит, и дальнейший путь его вряд ли будет долгим. Скольких корешей он уже проводил в последний путь или помянул незлым, тихим словом? Десятка полтора. То есть примерно по пять в год, с тех пор как вступил в группировку. Пока что ему везет, но везение не может продолжаться вечно. И где-то отлита уже та пуля, начинена та граната, которая станет для Филарета роковой.

Он вышел из гадюшника, присел на капот машины и уставился на мобильник, не решаясь включить его. Шайтан не любил плохие новости и, случалось, больно отыгрывался на тех, кто их приносил. Мог заставить гонца маляву с хреном сожрать, не запивая, а мог и в лобешник засветить. После такого ты уже никогда не будешь пользоваться уважением ни у братвы, ни у пахана. Ходи потом словно в воду опущенный. Или не в воду. Кто позволяет себе кулаком в рыло совать, тот уважения не заслуживает.

Филарет включил телефон и быстро нажал кнопку вызова. На душе стало пусто и холодно, как будто в груди сквозняком потянуло.

— Говори, — коротко распорядился голос Шайтана.

— Ушел Разин, — обреченно произнес Филарет.

Водка не придала храбрости. Наоборот, от нее было только тошно и муторно.

— Это косяк, — сказал Шайтан. — Конкретный косяк, пацан. Ваш. Теперь исправляйте на пару. У вас пять часов.

— Я один остался, — сказал Филарет, не узнавая собственного глухого голоса.

— Что?

— Разин утопил Шмона в озере. Меня искусал, как пес бешеный. И ушел. Нет его больше в Засохино, точняк.

— Где же его теперь искать? — вкрадчиво поинтересовался Шайтан.

— Я знаю, — ответил Филарет.

Словно черт за язык дернул. Не знал он, где искать Андрея Разина. Не имел ни малейшего представления.

— Излагай, — велел Шайтан.

Горячая волна вдохновения нахлынула на Филарета, приподняв его куда-то высоко-высоко, где дышалось и думалось непривычно легко.

— У Андрея сеструха есть, Катя, — быстро заговорил он. — Младшая. Это хорошо, что младшая. Значит, доверчивая. Я ей пургу прогоню, что брат ее в аварию попал. Назову больничку одну, на отшибе, меня там штопали однажды.

— Дальше, — потребовал Шайтан.

Уже не грозно, скорее, заинтересованно.

— Возьму девчонку и заставлю брату позвонить, — сказал Филарет.

— Нет, на Андрея этого я теперь сам хочу поглядеть, собственными глазами, — пояснил Шайтан. — Мутный он какой-то. И ушлый чересчур. Говоришь, Шмона утопил?

— Да, папа.

— Короче, ты Катюшу не раскручивай, а на базу вези, тут я сам объясню ей, что к чему. Людей дать?

— Не помешало бы, — солидно произнес Филарет, чувствуя себя заново родившимся.

Его план принят, с ним считаются.

— Звони девке и оставайся на связи, — распорядился Шайтан.

Филарет так и поступил. Наплел дурочке про аварию, вернулся в кафе и взял там уже не водки, а коньяку. За здравие! Пойло хоть и было такое же отвратное, как и прежнее, но все же отличалось ценой. Это позволяло хоть как-то ощутить свою значимость — и в убогом заведении, и вообще в мире. Никто из посетителей, кроме Филарета, не мог позволить себе такой дорогой напиток.

Покидая зал, он умышленно задел плечом мужика, стоящего за высоким столом, но тот не возмутился и даже не бросил на обидчика негодующего взгляда. Все, как и должно быть. Жизнь бандита, может, и недолгая, но гордая, яркая и полная приключений.

Забравшись в машину, Филарет нашел в соцсети страничку с данными семейства Разиных, запечатлел в мозгу нужный номер и набрал его. Через некоторое количество гудков ответил молодой голос, принадлежащий — в этом не было сомнений — красивой девушке.

— Да? — настороженно произнесла она.

Филарет представил ее сидящей в кресле, с мобильником, поднесенным к уху. Волосы откинуты за плечо, нога заброшена на ногу, на этих ногах яркие полосатые гетры. Последняя деталь всегда возбуждала Филарета. Онанируя, он рисовал себе сценки с обнаженными девушками в таких вот гетрах, чаще всего — в красно-желтых. Откуда они взялись в его подсознании, он не знал. Просто без гетр образ любой красавицы всегда оставался незавершенным.

— Екатерина Валерьевна? — спросил Филарет.

— Я, — подтвердила Катя.

Она еще не испугалась, но явно насторожилась. Это тоже было приятно. Филарету давно опротивели безотказные шлюхи, отличающиеся от резиновых кукол разве что умением говорить. Ему хотелось настоящую девушку, пугливую, застенчивую. Как раз такую, как Катя Разина. Филарета так и подмывало спросить, в гетрах ли она. Вместо этого он сказал:

— Вам звонят из больницы. Не волнуйтесь, пожалуйста. Но ваш брат… У вас ведь есть брат?

— Да, — пролепетала она.

— Андрей Валерьевич Разин?

Она сумела выговорить слово «да» только с третьей попытки.

— Он попал в аварию, — сказал Филарет. — В настоящее время находится без сознания.

— Где? — выкрикнула Катя.

— Это Обручевская районная больница. Вы ведь в Темногорске живете?

— Д… да.

— От вас примерно пятнадцать километров на север, — произнес Филарет. — Сориентируетесь по карте. К сожалению, ваш брат не подлежит транспортировке. Внутреннее кровоизлияние и… — Филарет сделал многозначительную паузу. — В общем, он очень просил вас приехать, пока… — Последовала новая пауза, уже не просто многозначительная, а зловещая. — И еще об одном просил.

— О чем? — спросила Катя упавшим голосом.

— Чтобы вы, Катерина, пока не сообщали родителям, — пояснил Филарет. — Может быть, все обойдется, так зачем волновать их понапрасну?

Она сказала, что выезжает, а потом, спохватившись, спросила номер больницы. Филарет назвал и покатил туда. За время короткого пути у него вдруг появилась цель в жизни, которой прежде не было. Раньше было просто: разбогатеть — а дальше невнятная мешанина из селфи на фоне пальм, лимузинов и с красотками в бикини. Теперь у богатства имелось назначение и дальнейшее существование приобрело смысл.