Людовик XIV - Эрик Дешодт

Впрочем, слава в то время — это, прежде всего, военная слава. Тон задает Корнель: «Побеждать, не рискуя…» «Есть лишь одна подлинная слава — слава оружия», — напишет 100 лет спустя Вовенарг[78], и мысль эта не вызовет ни у кого особых возражений. «Ноль смертей» — заманчивый идеал современных войн — не волновал умы 300 лет назад.

Общество XVII века оставалось феодальным. Если не принимать во внимание духовенство, средневековый престиж дворянства шпаги[79] оставался неизменным, а его ценности — доминирующими. Буржуа мечтали приобщиться к ним; король сам подталкивал к этому тех, кого сделал своими первыми служителями. В этой среде они находили мужей для своих дочерей, а их сыновья по большей части стремились служить в армии.

Обязательного призыва в армию не существовало. Только дворянство было обязано нести военную службу; этот «налог крови» освобождал их от уплаты тальи[80]. В солдаты шли добровольно. В армию рекрутировались лишь те, кто был готов сносить удары и получать раны. Еще Паскаль говорил: «Все люди стремятся быть счастливыми. Из этого правила нет исключений. Вот почему одни идут на войну, а другие нет; и те и другие движимы одним и тем же желанием, но преследуют разные цели».

Людовик вел четыре войны, длившиеся 33 из 54 лет его царствования: Деволюционную войну, войну с Голландией, войну с Аугсбургской лигой, именуемую также Десятилетней войной, Войну за испанское наследство. Три первые он начал сам. Последняя была ему навязана. Она длилась 11 лет, привела Францию к краю пропасти и завершилась скромным успехом.

Какими средствами ведется война? В 1659 году, когда был подписан Пиренейский мир с Испанией, армия насчитывала 250 тысяч человек (численность для той поры огромная); но это было сборище разрозненных войск, не имевших ни малейшего представления о дисциплине.

Мишель Летелье, в 1643 году ставший интендантом армии, а вскоре занявший пост государственного секретаря по военным делам, разделяет войско на пять частей и превращает это скопище разношерстных банд в постоянную организацию.

В 1666 году, через четыре года после того как Людовик взял власть в свои руки, армия становится истинно королевской. Летелье, человека скорее робкого и скромного, несмотря на его таланты организатора и администратора, будут до такой степени превозносить, что в нем станут видеть «часть самого короля».

Военная иерархия упрощена. Король назначает маршалов, генералов, командующих корпусами. Войска регулярно получают денежное довольствие, постоянно проводятся учения. Вновь построенные склады заполняются провиантом и боеприпасами. Вооружение приведено к единому стандарту, мушкеты замещаются ружьями, в артиллерии сокращается количество калибров.

Численный состав армии постоянно увеличивается: 50 тысяч человек в 1662 году, 72 тысячи — в 1667-м и в итоге — 380 тысяч.

Не строительство, а армия была первой страстью Людовика XIV. Еще и не помышляя о Версале, он с маниакальным усердием вникает во все детали военного дела. Будучи капитаном подразделений своей гвардии, он сам довольно часто проводит с ними учения, устраивает смотры и собственноручно составляет алфавитный список лиц, входящих в эти роты. Де Голлю такого и в голову не приходило.

Армия для него важнее всего: женщин, охоты, музыки и театра. Неустанное упорство и фантастическая тщательность — вот что отличает отношение Людовика XIV к армии. К концу жизни, во время Войны за испанское наследство, он будет знать как свои пять пальцев топографию Бельгии и рейнской и дунайской частей Германии, названия сотен деревень и деревушек, что позволит ему давать точнейшие распоряжения своим ошеломленным генералам. Что касается строительства, то он неотступно следит за ним, и архитекторы отнюдь не из вежливости, а скорее со стыдом вынуждены признавать его суждения безошибочными.

Армия — единственная организованная сила плохо управляемой нации, единство которой обеспечивается лишь священной особой короля и его умением подавлять любые попытки раскола. На его пушках будет выгравирован латинский девиз: Ultima ratio regnum (Последний довод королей).

Армия будет выполнять самые разнообразные функции. Она будет поддерживать порядок в тех провинциях, которые пока еще не считают себя полностью французскими, а также обеспечивать поступление налогов, «обращение» в истинную веру протестантов и помощь пострадавшему от каких бы то ни было бедствий населению.

«Роль оружия, — считает Франсуа Блюш, — невозможно переоценить». А по мнению Жана Кристиана Птифиса, война была «основным экономическим двигателем королевства».

Одна Франция — факт в истории беспрецедентный — будет доминировать в Европе до конца этого царствования. Последствия несчастий, обрушившихся на страну во время Войны за испанское наследство, были устранены, и финал этого гигантского конфликта, подобного грядущим мировым войнам, не был несчастным. Итог его можно считать удачным для королевства.

Два человека, Кольбер и Лувуа, посвятили жизнь служению Людовику: первый отвечал за финансы, второй — за функционирование государственного механизма.

Вместе они будут обеспечивать своему господину гегемонию в Европе, первый — в течение пятидесяти лет на суше, второй — в течение тридцати лет на море. Появление в одной стране одновременно этих двух выдающихся личностей — явление уникальное, какого Европа не знала ранее и не узнает впредь; возможно, этим в значительной степени объясняется всё еще волнующее умы очарование века Людовика XIV.

Неожиданная смерть Кольбера и Лувуа — Кольбер, на 20 лет старше Лувуа, скончался в 1683 году, а Лувуа, который был лишь на год моложе короля, ушел из жизни в 1691-м — не уничтожила их влияния. Оба они стояли во главе двух самых могущественных кланов, возвысившихся при Старом порядке. По мысли короля, эти два клана должны были друг друга уравновешивать. Людовик, вплоть до конца своего правления использовавший принцип качелей, и своему сыну будет советовать не пренебрегать оным, ибо зависть одного часто позволяет сдерживать честолюбие другого. Эти кланы надолго пережили и тех, кто их возглавлял, и «короля-солнце».