Восемь Драконов и Серебряная Змея - Yevhen Chepurnyy

class="p1">Он не договорил — павшая с неба сияющая стрела ци ударила его в макушку, и Кэ Байсуй упал замертво. Следом за ним, рухнул Яньчжи — пальцевые техники сыпались с небес убийственным дождем, сражая охранников склада одного за другим.

Уничтожив врага, Дуань Яньцин неловко проковылял к ближайшему факелу, и кое-как извлёк его из держателя. Изуродованное лицо старца выражало усталое недовольство — для подобных мелких и обыденных занятий, с ним обычно были младшие, но как назло, последняя из них пропала незнамо куда. Едва слышно вздохнув, Переполненный Злом опустил факел в складскую палатку, и длинным прыжком унесся прочь, оставляя за спиной распускающийся пламенный цветок взрыва.

* * *

Генерал Хань выбрался из шатра, спешно запахивая халат, и с горестным видом уставился на три дымных столба, высящиеся на горизонте. Плечи мужчины поникли — лежащее на них бремя защиты сунской земли только что потяжелело многократно. Покачав головой, Хань Гочжун убрел обратно в палатку. В суете и метаниях, наподобие ловли неведомого врага, уничтожившего огневые припасы, было смысла не больше, чем в вешании замков на стойло после кражи лошади — некто, тайно проникший мимо всех дозоров, наверняка сумел бы ускользнуть от них и на обратном пути. Сейчас, нужно было хотя бы отдохнуть перед трудным завтрашним днём.

Глава 55

Повествующая о том, как серебряная змея примерила на себя серую волчью шкуру, и что из этого вышло

За время продвижения к лагерю сунских войск, Цяо Фэна с небольшим отрядом младших встретило множество следов прошедшей битвы. Похоронные команды стаскивали в кучи трупы киданей, волоча их на крючьях алебард-цзи, и подталкивая остриями копий. Повязанные на лица полосы ткани плохо помогали от стоящей кругом вони разложения — незадачливые солдаты то и дело негромко ругались, поминая недобрыми словами ляосцев, притащившихся умирать именно сюда, собственных командиров, назначивших им сей скорбный труд, и не по-осеннему жаркое солнце, из-за которого киданьское мертвое мясо успело порядком подгнить. Их ругательства приобретали особую громкость и цветистость, когда острие чьего-нибудь оружия пропарывало очередное раздутое брюхо, выпуская наружу трупный смрад. Те из похоронщиков, что грузили на телеги павших ханьских солдат, выглядели немногим менее мрачно и недовольно.

Обстановка в самом лагере была лишь чуть менее безрадостной — множество солдат щеголяли окровавленными повязками, а все без исключения вольные странники — повязками траурными. Словно весь лагерь дружно взялся оплакивать погибших, повязав белые ленты на головы и плечи, и глядя с приличествующей случаю печалью.

В общем и целом, сунская армия не выглядела победителями.

Мрачная усталость господствовала и внутри шатра Хань Гочжуна, куда первым делом направился Цяо Фэн с сопровождающими. Сам генерал выглядел осунувшимся, а его халат — помятым, словно его хозяин провел вчера бессонную ночь. Остальные присутствующие выглядели не менее утомленно.

— Господин генерал, собратья, — глава нищих отвесил всем вежливый поклон. Его спутники последовали примеру своего старшего.

— Получив вашу весть, я двинулся обратно со всей возможной спешкой, — промолвил Цяо Фэн, и с сомнением добавил:

— Мы победили, ведь так? И где Глава Вольных Странников?

— Предатель Мужун перебежал к Ляо, — сонно ответил Инь Шэчи. Они с Му Ваньцин то и дело позевывали, прикрываясь рукавами халатов — вчерашней ночи не хватило, чтобы вернуть бодрость измученным юноше и девушке. — И выдал киданям место хранения нашего огневого оружия. Теперь, его у нас нет.

— Что-о-о? — медленно протянул глава Клана Нищих. Ошеломление на его лице постепенно уступало место искренней ярости, и вскоре, окончательно сдалось.

— Нужно немедленно идти на киданей! — бешено взревел он, сжимая кулаки. — Мы разметаем этих тварей в пыль, в кровавую грязь! Я лично оторву ублюдку-Мужуну его собачью голову!

— Оторвешь, муж мой, обязательно оторвешь, — успокаивающе проговорила А Чжу, заключая мужчину в объятия. — Но не прямо сейчас — надо же мне хоть немного отдохнуть с дороги? И братцу Шэчи нужно отдохнуть — посмотри, на нем совсем лица нет. И всей остальной армии — тоже: у часовых на воротах лагеря глаза слипались. Да и младших лучше дождаться — их целых пять тысяч, и каждому из них будет обидно, если их глава в одиночку заберёт всю воинскую славу. Давай не будем их обижать, — с каждым словом девушки, ярость понемногу оставляла лицо главы нищих.

— Мне уже лучше, жена моя, — чуть стесненно произнес он. — Простите мою несдержанность, собратья. Стыд и вина овладели мной — ведь именно я поддержал эту бесчестную тварь в ее притязаниях на главенство.

— Мужун Фу поистине показал себя полным коварства негодяем, диким зверем со змеиной пастью и осиным жалом[1], — неспешно проговорил Дуань Юй. Юный далисец выглядел чуть получше соратников — во вчерашней битве, он по большести утомил свои меридианы и источник частым применением техник ци.

— Но не следует позволять ярости и жажде мести вести нас, — обстоятельно продолжил он. — Слова предателя Мужуна о смерти соглядатаев Клана Нищих подтвердились — от твоих младших из стана врага нет вестей, брат Цяо. Не иначе, именно Мужун Фу посоветовал чускому злодею выловить и казнить всех бедняков Ляо. Нам неизвестны ни планы, ни силы врага. Идти в бой сейчас — что тыкаться вслепую в ночной темноте.

— Верно, — кивнул генерал Хань. — Нам нужно будет придумать способ выяснить побольше о подкреплениях киданей, и их планах на битву. Но сначала, я хочу пересказать вам всем часть того, что донесли до меня мои командиры. Затем, уважаемый наставник Сюаньнань, — он кивнул на сидящего рядом с ним шаолиньского монаха, — расскажет нам о делах вольных странников. Вчера, кидани и их союзники-предатели изрядно пустили нам кровь. Мы потеряли больше половины солдат, как пеших, так и конных. Потери Ляо также велики, но насколько — не узнать без соглядатаев. Ко всему, большая часть моих солдат ранена, и немало из них — тяжело. Сейчас, мы располагаем где-то тремя с половиной тысячами пехоты, и шестью-семью сотнями конницы. Огневого оружия у них не осталось — даже ручные бомбы по окончании битвы подлежат сдаче на склад, а склады подорвал враг, — он с грустью покачал головой. — Ваша очередь, мудрец Сюаньнань, — он приглашающе махнул монаху рукой. Тот, широкоплечий и рослый мужчина среднего возраста, неспешно встал на ноги.

— Да восславится Будда, — коротко поклонился он всем присутствующим. — Среди странствующих воинов, большая часть осталась в живых