Мертвая земля - К. Дж. Сэнсом

– Они подожгли дворец графа Суррея, – предположил кто-то дрожащим от ужаса голосом.

Николас вновь встал на ноги и приблизился к окну.

– Господи Исусе! – потрясенно прошептал он.

– Что происходит? – пронзительно крикнул какой-то арестант. – Неужто особняк и впрямь запалили?

– Нет, – покачал головой Николас. – Как видно, это сигнал. Повстанцы дают знать врагу, что готовы сражаться. Готовы одержать победу или умереть.

Я поднялся на ноги, Болейн наклонился, давая мне возможность сделать несколько шагов и бросить взгляд в окно. Зрелище, открывшееся моим глазам, я не забуду до конца жизни. Весь лагерь был охвачен пламенем. Деревянные хижины, так долго служившие нам пристанищем, превратились в огромные костры. Западный ветер нес в сторону Нориджа клубы густого черного дыма.

– Лагерю на Маусхолдском холме пришел конец, – едва слышно проронил я.

– Если завтра повстанцы победят, то где они будут жить? – с недоумением спросил Николас.

– В Норидже, где же еще, – пожал я плечами. – А потом двинутся дальше. Ведь их цель – поднять всю страну.

Спину мою пронзила острая боль, и я невольно застонал. Николас и Болейн помогли мне сесть.

– Хватит уже дергаться! – сердито крикнул кто-то. – Из-за того что вам не сидится на месте, цепь впивается нам в руки.

Мы вновь погрузились в молчание, созерцая багровые отблески зарева, вспыхивающие на потолке и стенах. Я заметил, что Николас то и дело бросает взгляды в дальний конец комнаты. Наконец он шепнул, нагнувшись к моему уху:

– Вы хорошо видите, что за человек прикован к другому концу цепи, у противоположной стены? Можете его описать?

– Насколько я могу судить, он далеко не молод, – ответил я, вглядываясь в сумрак. – Да, волосы у него совсем седые. Роста он небольшого, сложения тщедушного.

– Черт! – буркнул Николас. – Завтра все будет зависеть от того, насколько силен человек на другом конце цепи.

– Что ты имеешь в виду? – спросил я, с недоумением глядя на него; глаза мои начало щипать от дыма, проникавшего в комнату.

– Да так, ничего, – пробормотал Ник. – Может быть, все это полная ерунда.

Прошло еще несколько часов. В конце концов усталость взяла свое, и я забылся сном. Разбудил меня лязг отпираемой двери. В комнату вошел уже знакомый нам сотник, за ним следовала дюжина солдат, молодых и крепких. На поясе у каждого висел меч.

– Встать! – рявкнул сотник. – Пришло время идти в бой!

Один из солдат открыл висячий замок и, вытащив конец цепи из вделанного в стену кольца, обмотал его вокруг собственного запястья. Второй солдат проделал то же самое с другим концом цепи, тем, где был прикован тщедушный старикан.

– Гоните их в Дассиндейл! – распорядился командир.

С трудом поднявшись на затекшие ноги, я глянул в окно. Пламя, пожравшее лагерь, уже почти улеглось, небо начинало светлеть; приближался восход.

– Предупреждаю: всякому, кто попытается убежать, выпустят кишки штыком, – процедил сотник. – Выходите наружу!

Стражник, стоявший на другом конце комнаты, дернул цепь. Старик пошатнулся, однако сохранил равновесие и побрел к дверям. Наша кошмарная процессия пришла в движение.

Выйдя в холл, мы увидели другую связку точно таких же изможденных и оборванных арестантов, как и мы сами. Еще одна скованная цепями вереница медленно спускалась по лестнице со второго этажа. Когда эти люди оказались внизу, один конец их цепи прикрепили висячим замком к той, что соединяла нас, а второй – к цепи арестантов из другой камеры. В результате мы с Николасом и Болейном попали в самый конец колонны, состоявшей примерно из пятидесяти едва живых от страха людей. Еще один молодой командир прошелся вдоль строя, проверяя, надежно ли закрыты замки. Кто-то из заключенных принялся рыдать, умоляя сохранить ему жизнь и обещая отдать солдатам припрятанные в надежном месте деньги. Никто из караульных даже бровью не повел. Парадные двери дворца распахнули настежь, и в холл моментально ворвались клубы дыма.

– Что ж, джентльмены, выходите на улицу! – распорядился сотник. – Да смотрите крепко держитесь на ногах. Если кто-то посмеет упасть, пусть пеняет на себя.

Арестанты, стоявшие первыми, двинулись к выходу, шаркая подошвами и громыхая цепями.

Внутренний двор был пуст; палатки, обычно здесь стоявшие, исчезли. Конвоиры повели нас к широко открытым воротам. Сквозь густую завесу дыма я бросил взгляд в сторону догорающих хижин. Одна за другой они превращались в груды пепла, испуская в воздух снопы искр. Трава между хижинами тоже горела и дымилась. С мучительно сжавшимся сердцем я вспомнил деревянную конурку, ставшую для нас домом, крестьян из Свордстоуна, с которыми мы успели сдружиться, Гектора Джонсона и Саймона, навсегда оставивших этот мир. Эх, если бы знать, живы ли Нетти и Барак. В любом случае нам вряд ли доведется увидеться вновь. Внезапно мне пришло в голову, что я даже не спросил у Нетти, как его фамилия.

Путь наш оказался долгим, медленным и мучительным. Стражники, идущие впереди и сзади нашей колонны, несли масляные лампы, но свет их не мог проникнуть сквозь стоявшую в воздухе завесу дыма. Мы миновали церковь Святого Михаила, опустевшую, однако не тронутую пламенем, и двинулись к вершине холма по дороге, петлявшей между догоравшими хижинами. Мы все внимательно смотрели под ноги; тем не менее некоторые арестанты имели неосторожность споткнуться и упасть, угрожая повалить всю колонну. Их грубо поднимали, и процессия продолжала свое движение обреченных.

Как это ни удивительно, сосед Николаса, мужчина средних лет, с длинными седеющими волосами, ухитрялся не терять присутствия духа. Он сообщил, что его зовут Дейл и что ему принадлежат два имения в южной части графства.

– Вся моя вина заключается в том, что земли в одном из этих имений я пустил под пастбища. Бог свидетель, я собирался компенсировать арендаторам убытки и даже выделил на это немалые деньги. Но беда в том, что живу я совсем в другом месте, а потому не мог проследить за всем лично. Мой пройдоха-управляющий присвоил деньги, сговорившись с местным законником, а арендаторов просто-напросто прогнал прочь, заявив, что такова воля землевладельца. Помню, когда меня судили под Дубом реформации, сэр, вы заявили, что управляющего необходимо привлечь в качестве свидетеля, в противном случае все обвинения против меня основаны на показаниях с чужих слов. Вы даже предложили отложить рассмотрение моего дела, пока управляющий не будет найден. Но арендаторы заявили, что он удрал в неизвестном направлении, и, полагаю, это чистая правда. Поэтому отвечать за все пришлось мне. В результате этот проходимец живет сейчас где-то в свое удовольствие, тратя мои денежки, а меня гонят на убой, и, что особенно обидно, погибнуть мне предстоит от пули, пущенной своими. Согласитесь, жизнь – на редкость глупая шутка! В ней столько всякой путаницы, что до смерти не разберешься!

– Хватит болтать! – грубо бросил Болейн. – Лучше смотрите себе под ноги, иначе всех нас повалите.