Когда мужчина влюблен - Синда Ричардс

Он улыбнулся, и Аннемари, не сдержавшись, улыбнулась ему в ответ. Неожиданно на нее накатила усталость. Дэвид снова заключил ее в объятия, и на этот раз она не стала сопротивляться, а, наоборот, положила ему на плечо голову.

— Наверно, в тот день мне не надо было идти с тобой, — тихо произнес он. — Если бы я тогда… — И он снова крепко сжал ее. — Прости меня, Анни. Мне так хотелось быть рядом, рассказать все, что мне известно о Харане, произвести на тебя впечатление. Мне хотелось, чтобы ты запомнила меня. Я обязан был тебя оберегать, но не смог. Ведь я должен был предвидеть, что происходит нечто неладное!

— Дэвид, не надо, прошу тебя.

Аннемари ни в чем его не винила. Ну зачем ему корить себя, разве он виноват?

— Я здесь только по одной причине, Аннемари, — из-за тебя. Мне… я хочу заново начать все с того самого момента, когда мы с тобой… как будто тогда в Харане с нами ничего не произошло.

— Боюсь, ничего не получится…

— Почему?

— Потому что мы очень разные.

Он отстранил ее от себя, чтобы пристально заглянуть ей в глаза.

— Ты хочешь сказать, что я бывший уличный хулиган, который пошел служить в армию, а ты считаешь себя чем-то вроде второй леди Элизабет?

Его слова были недалеки от истины, и Аннемари рассердилась:

— Дэвид, я уже один раз в жизни совершила подобную ошибку!

— Неужели? Тогда ты и сама должна понимать — я не Грейсон!

Что ж, пожалуй, в этом он прав. Прошло всего немного времени, а она уже безоглядно влюбилась в него, влюбилась так, как никогда не была влюблена в Грейсона Баркли. Но разве дело в этом?

— Я ничего не хочу менять в своей жизни. Мне нравится здесь жить, — произнесла она и вздохнула.

Дэвид отошел на несколько шагов, задумчиво глядя на кладбище. Аннемари проводила его глазами и была вынуждена признаться, что ей нравится в Дэвиде буквально все — внешность, походка, манера держаться, такая искренняя и непринужденная. Она видела его всяким — сильным и слабым, храбрым и почти сломленным. Неожиданно Аннемари поняла, что в данную минуту стоит перед выбором: либо ей быть с Дэвидом, либо и дальше жить без него. И ни один из вариантов не обещает быть легким.

— Эй! — услышала она голос Дэвида. — Давай заключим нечто вроде перемирия. Предположим, что мы просто друзья, и не будем говорить о неприятных вещах. Побудем какое-то время вместе — ты покажешь мне свои любимые горы, а я… я обещаю, что постараюсь тебя не соблазнять. Что ты на это скажешь?

Аннемари искренне улыбнулась его словам. В этом весь Дэвид. Даже в самом безвыходном положении у него непременно найдется план!

И они мирно отправились осматривать достопримечательности. Правда, когда Дэвид помогал ей сесть на “харлея”, он почему-то неожиданно отпустил ее, а сам отошел в сторону.

— В чем дело? — поинтересовалась Аннемари.

— Оставайся на месте! — крикнул он, когда она уже было собралась слезть с мотоцикла.

— В чем дело? — повторила Аннемари, не понимая, что происходит.

Дэвид криво улыбнулся:

— Ты хоть и была замужем, но почти ничего не знаешь о мужчинах.

Услышав такое, Аннемари нахмурилась:

— А какое это имеет к нам отношение? Ты, случайно, не болен? Или…

— Что “или”? Будь добра, договаривай. — Теперь он уже улыбался от уха до уха. — Но раз уж ты настаиваешь, скажу — я хочу тебя и ничего не могу с собой поделать. Но это все ты виновата. И между прочим, не в первый раз — с того самого момента, когда еще в посольстве обвинила меня в том, что я использую ситуацию, чтобы играть на публику. Обнимать тебя, целовать, Господи — кто бы знал, как мне трудно было сдерживаться! — Его улыбка стала еще шире. — Так как ты на это смотришь?

Аннемари по-прежнему хмурилась. Порой Дэвид задавал удивительно дурацкие вопросы.

— Не знаю, — честно призналась она наконец. Он громко рассмеялся в ответ. — А зачем ты меня допрашиваешь, Гэннон? Ведь тебе совершенно ясно, что я не знаю ответа, и все равно ты допытываешься не иначе как мне назло!

По-прежнему улыбаясь, Дэвид кивнул.

— Ты такая хорошенькая, особенно когда рассуждаешь о том, будто я веду неприличные разговоры.

— Ни о чем я не рассуждаю.

Аннемари решила прекратить это препирательство, потому что Дэвид снова был готов расхохотаться. Она попыталась придумать что-нибудь такое, что моментально поставило бы наглеца на место, но, увы, в голову ей так ничего и не пришло.

— Может, все-таки поедем? — не выдержала она.

— Ну, если ты настаиваешь, — ответил Дэвид. — Но мне почему-то кажется, что ты еще не прониклась сочувствием к испытываемому мною в данный момент неудобству.

— Пожалуй, ты прав, — призналась она и от души рассмеялась.

Он быстро обнял ее и, несмотря на свое “нетрезвое” состояние, сел на мотоцикл. Аннемари крепко обхватила его за талию и они сорвались с места. Ей с каждой минутой все больше и больше нравилось кататься. Как это здорово — прижавшись к Дэвиду, проноситься под тенистыми кронами, мимо аккуратно выстриженных лужаек, оград, мимо пламенеющих азалий — все это заставляло ее по-новому взглянуть на знакомые, любимые с детства места, которые она видела едва ли не каждый день своей жизни.

И дело не только в ощущении полной свободы, которое дарила эта прогулка. В эти мгновения Аннемари словно смотрела на родные места глазами Дэвида. Она показала ему все высоты, куда обычно водят туристов, — оттуда открывался вид даже на Северную Каролину. Вместе они посетили Торговую факторию Мейберри, где Дэвид мог полюбоваться старинными вещицами в антикварной лавке и побеседовать с местными старожилами. Те сидели снаружи в теньке, и все дивились, почему это приезжих так интересует самая заурядная дребедень. А затем Дэвид отвез Аннемари домой, и она показала ему усадьбу Уортов — всю, до последнего уголка, чтобы он мог по достоинству оценить изобретательность ее предков.

Дэвид расхаживал от одной постройки к другой, стараясь угадать, что перед ним такое, после чего выслушивал объяснения Аннемари. Он с первого взгляда узнал криницу, которая когда-то играла роль холодильника, однако при виде коптильни долго не мог сообразить, что перед ним.

— Для заготовки окороков кто-то использовал соль, кто-то — соль и перец, а кто-то буру, — поясняла Анни. — А вот прапрабабка Уорт — сразу и соль, и патоку, да еще черный и красный перец. Для того чтобы купить приготовленную ею ветчину, народ съезжался со всей округи, за десятки миль отсюда. Дымящийся огонь, разведенный из зеленых щепок дуба и орешника, надо было поддерживать в течение нескольких дней — пока не появлялась хрустящая коричневая корочка. Могу себе представить, какие ароматы когда-то разносились здесь… — Аниемари неожиданно осеклась, заметив, с какой нежностью смотрит на нее Дэвид. — Ну ладно, пошли дальше, — добавила она и повела Дэвида осматривать остальные семейные достопримечательности.