Все сложно - Тара Девитт

В его голосе звучат угрожающие нотки.

– Нет-нет. Просто… мы перестали друг другу подходить и давно не встречаемся. – Я пожимаю плечами. – Тут не о чем говорить. Правда.

Майер кивает, продолжая смотреть на меня как-то странно. Мы оба уже вышли из машины, и он спрашивает:

– Ну что? Готова?

– К сбору яблок? Конечно! Мы, девушки, с детства мечтаем сорвать запретный плод. Вопрос в том, готов ли ты, – смеюсь я.

– А что может пойти не так? – удивляется Майер, и мне в голову тут же приходит ответ: «Для многих людей эти слова становятся последними».

Глава 12

«Иногда, если дорога нехоженая, то это потому, что по ней действительно лучше не ходить».

Джерри Сайнфелд

Сейчас

Майер

– То есть как это «закрыто»? – переспрашиваю я с негодованием подростка, которому сказали, что вайфая нет. – Сейчас ведь разгар осени!

– Именно поэтому, сэр, мы закрылись не в субботу, а в среду. Сегодня здесь проходит частная вечеринка, – отвечает мальчишка-привратник.

– Майер, ничего страшного, пойдем, – успокоительным тоном говорит Фи.

Еще раз испепелив парня гневным взглядом, я со вздохом беру ее за руку. Мы ехали сюда два часа, почти не расцепляясь. Она поглаживала большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Ощущение было немного непривычное, но чертовски приятное. Во всяком случае, для меня.

Садимся в машину и выезжаем с парковки. Фарли молчит. Вряд ли она расстроена тем, что не удалось пособирать яблоки. Нас обоих охватывает странная напряженность.

Когда мы встречаемся в присутствии Хейзл (на этой неделе, например, готовились к школьному концерту), все идет как по маслу. Когда же мы остаемся вдвоем, разговор тоже клеится неплохо, однако в воздухе сквозит какая-то тяжесть, и кровь как будто с трудом пробивается по жилам. Так себя чувствуешь, если надолго задерживаешь дыхание. Я начинаю следить за тем, что говорю, потому что хочу нравиться Фарли. Я с самого начала ею восхищался, но постепенно мое восхищение переросло в нечто такое, от чего уже не отвертеться. Мне неспокойно и неловко. Я снова подросток, состоящий из страхов и необузданных гормонов. Не то чтобы мне всего этого не хотелось. Просто… наверное, не сейчас. Пока я словно бы не совсем устойчив.

Откровенно говоря, я уже начинаю жалеть, что ввязался…

А вдруг и Фарли чувствует то же самое? Чтобы отделаться от этих мыслей, я сворачиваю на грунтовую дорогу. Машину окутывает облако пыли.

– Майер, ты куда? – спрашивает Фи.

Глядя в ее озадаченное лицо, я отвечаю:

– Джонс, черт побери, мы не вернемся домой без яблок!

Мне почему-то очень надо, чтобы наше сегодняшнее свидание состоялось. Такое ощущение, что у меня перед носом песочные часы и я не могу спокойно смотреть, как песчинки бегут впустую.

В памяти всплывает множество моментов, когда что-то могло бы случиться, если бы не какое-нибудь «но».

– Не зря же мы приехали в такую даль? Сад – вот он. Давай войдем, и все, – предлагаю я.

На лице Фи проступает веселая улыбка.

– Почему бы и нет?

Мы выходим из машины, беремся за руки и идем по направлению к яблоневому саду.

– Господи, Майер! Он же огромный!

– Ты сможешь, Фи. Потерпи еще немного.

– Я без сил. Ноги не двигаются, – стонет Фарли.

Я поднимаю глаза на очередной холм, который нам предстоит покорить, и морщусь. На мне рубашка с длинными рукавами. Я завязал ее узлом на животе, но все равно потею. Фарли еще менее комфортно, чем мне.

– Я одета не для альпинизма, Майер, – жалуется она. – Я одета для сбора яблок, а мы еще ни одного не сорвали.

Фарли догнала меня и, нагнувшись, уперлась ладонями в колени, чтобы отдышаться. На ее одежду я сразу обратил внимание – джинсовый комбинезончик на пуговках долго маячил у меня перед глазами, причем так облегал фигуру, словно был на ней нарисован. Крепкая аппетитная попка постоянно притягивала мой взгляд. Пришлось сделать над собой усилие и вырваться вперед. А в голове у меня вертелось все то, что я услышал и прочел об этой заднице за несколько лет.

Я-то хотел подняться на холм, чтобы сфотографироваться с Фарли на фоне красивой панорамы – это одно из заданий, которые мы получили от наших пиарщиков. Но пока никакой панорамы нет и в помине. Мы поднимаемся все выше и выше, а вокруг сплошные деревья – густое облако, пестреющее всеми цветами осени. Коричневый, оранжевый, желтый, красный – этот фон как будто специально создан для Фарли. Только она вся лоснится, и вид у нее недовольный.

Я тоже ненавижу ноябрьскую жару. Для Фи идеально подошел бы городок наподобие тех, которые показывают в сериалах на канале «Лайфтайм». Такой, где три месяца длится настоящая многоцветная осень и воздух остается прохладным, даже когда светит солнце.

– В Лос-Анджелесе в это время года паршиво, – говорю я.

– Если честно, Майер, я не думала, что мы на самом деле будем собирать яблоки.

– А что же ты планировала делать?

– Просто погулять, послушать, как под ногами хрустят листья, попробовать какой-нибудь яблочный напиток, слопать кусок яблочного пирога. Сфотографировать тебя с яблоком во рту, как жареного поросенка. Может, сделать свечку своими руками или поразвлекаться с маслобойкой. Купить музыкальную подвеску у старичка, который месяцами вырезает безделушки из дерева в своей горной хижине и спускается только в ярмарочные дни. Он отшельник и с посторонними держится грубовато, зато души не чает в своей одноглазой собаке, а еще в хозяйке местной пекарни…

– Подожди-ка, – говорю я, прервав этот монолог. Фарли запросто напишет подробную биографию любого незнакомого человека, если дать ей шестьдесят секунд. – Кажется, я кое-что увидел. Сейчас вернусь.

– Майер! – хнычет Фи.

Я возвращаюсь трусцой, окрыленный. В руках у меня трофеи. Но Фарли смотрит на меня недоуменно и чуть ли не с отвращением.

– Вот, принес тебе орудие для сбора яблок. И корзинку. – Я пытаюсь сунуть это ей в руки, а она делает шаг в сторону и как будто бы ищет что-то взглядом. – Какого черта ты высматриваешь? – спрашиваю я, вертя головой.

– Тут должна быть машина времени или портал, из которого ты вышел с такой добычей.

Я закатываю глаза и бросаю палку с корзинкой на землю, а Фарли смеется:

– Майер! Да ладно тебе! С этой древней штуковиной ты правда был похож на того злого фермера с известной картины. Ну я и не удержалась.

Она права. Деревянный шест с ржавыми загнутыми спицами на конце напоминает скрюченную руку Фредди Крюгера. Мой энтузиазм улетучился.