Закон обратного волшебства - Татьяна Устинова

— Не каркаю я, а предупреждаю! И Иван Иваныч давечарассказывали, как одна колдунья порчу на этот… как его… Совет Федерации навела!И все они, бедные, как начали чихать, так и чихали все заседание! А вы говорите— вздор!

— Иван Иванович пошутил.

— А это еще неизвестно!

— Брейк! — объявила Анфиса. — Оскар де ла Хойя в правом углуринга. Костя Дзю в левом.

Обе бабки посмотрели друг на друга, а потом на Анфису.Клавдия чопорно поправила оборку на клетчатом фартуке и просто сложила руки,что означало, что она осталась при своем мнении.

— Там ведьма, а у нас утопленник, — пробормотала она, — ещенеизвестно, кто лучше.

Анфиса оглянулась на окна, за которыми лежала мглистаялунная тьма.

Утопленник?.. Привидение?..

— Бабушка, ну что за собака у Петра Мартыновича?

— Значит, так. Вчера Юра возил меня в город. И только мывыехали за ворота, вдруг откуда ни возьмись Петр Мартынович. И почему-то нанашей дороге стоит!

— А тебе, конечно, жалко, что он на нашей дороге стоит, —тихонько заметила Анфиса.

Бабушка высокомерно задрала подбородок.

— Мне не жалко, только он там отродясь не стоял! На егоучасток с нашей дороги попасть никак невозможно! Как он туда забрел? Да и вид унего был… причудливый.

— Какой?

— А такой, что он был… неглиже.

— Как?!! Голый?!

— Анфиса, это неприлично! Разве девушка?..

— Клава, современные девушки все распущенные, это я тебеточно говорю, как современная девушка. Кроме того, Петр Мартынович без штановменя решительно не привлекает!

— Анфиса, он не был без штанов!

— Бабушка, ты сама сказала!..

— Я сказала — неглиже.

— А что это значит?

— Кому-нибудь налить чаю, а то остынет!

— Добавьте мне, Клавдия Фемистоклюсовна. Стоит наш ПетрМартынович в исподнем и вроде даже… покачивается немного. Ну, думаю, как видно,гуано себя показывает, которое он день и ночь нюхает! А Юра мне: что-то вид унего больно бледный, может, плохо ему? Ну, пришлось остановиться. Может, и всамом деле человеку плохо?

Марфа Васильевна поднялась, взяла с дивана большой белыйплаток с ажурным краем, накинула на плечи и пересела в качалку.

— И дальше что, бабушка?

— А дальше смотрим мы с Юрой — и вправду не в себе он. —Бабушка покрутила рукой возле лба. — Как в бреду. Юра ему: как ты сюда попал,мол? А он отвечает: не помню, не знаю… Ну, повезли мы его домой к нему.

— Да ты что? — поразилась Анфиса. — Петра Мартыновича?! Кнему домой?!

Бабушка повела плечом:

— А что тут такого? Он же сосед? Если у него беда какая, развея помочь не могу?!

— Можешь, можешь, что дальше-то?

— Ну, подъехали к дому. А участок-то, — не удержаласьбабушка, — как концлагерь, на зоны расчерчен, и в каждой зоне по парнику!Дорожки по линейке, и в углу куча навоза! Уже запасся!

— Бабушка, тебе не должно быть никакого дела до его навоза.Ты можешь себе позволить жить без навоза, а он не может!

— А в доме…

— Бабушка!

— Ну ладно, — быстро согласилась бабушка. — Не буду. Юра егона диван уложил, а Петр Мартынович вдруг вцепился в него и умоляет: не уходите,Христом богом прошу, потому что, если вы уйдете, тут оно меня и достанет!

— Кто?!

— Кто, кто! Привидение, вот кто!

Анфиса почувствовала легкий холодок в шее. Как будто подулослегка.

Привидение?..

— Юра хотел «Скорую» вызвать, потому что мы так поняли, чтоон давно по улице бродит, из дому убежал. А он чуть не плачет, говорит, что вдоме призрак его покойной матери, и она его к себе, мол, зовет. Он ночью чутьбыло к ней и не отправился. Со страху.

— Господи прости, — пробормотала Клавдия и перекрестилась, —а вы говорите, Марфа Васильна! Накличете и на нас беду, будете знать!..

Анфиса зашла за бабушкину качалку и немножко покачала еетуда-сюда.

— Ну? И что? Ты что-нибудь… выяснила?

— Мало, — задумчиво сказала бабушка, — мало. Толькоспособ-то не новый.

— Не новый, — подтвердила Анфиса. — И все же?..

— Ну, племянники, конечно, есть, — неожиданно заявилабабушка, — Аж двое. Только им уже за сорок, и вроде бы такие игрушки им… не клицу. Вполне… приличные люди. На вид, по крайней мере.

— Ты их видела?

— На фотографиях. Специально посмотрела.

— Какие игрушки? — вступила Клавдия. — Что за игрушки еще?

— Клава, — нетерпеливо сказала Анфиса, — ты что, не членнашей семьи?

— Почему? — натурально перепугалась Клавдия. — Как же нечлен! Конечно, член!

— Ты что, детективов не читала?

— Как же не читала?! Конечно, читала!

— Значит, знаешь: нет никаких привидений, кроме, может,утопленника нашего! Похоже, Петра Мартыновича кто-то свой пугает. Вкаких-нибудь гнусных целях. Наследники или что-то в этом роде, кто хочет егопораньше к покойной матери отправить. Про это сто книг написано!

— Так что же выходит?..

— Выходит, что на соседнем участке собака Баскервилейбегает. Чудовище. Исчадие ада. Да, бабуль?

— Ну, собака, не собака, а призрак покойной матери.

— А ты спросила… как он выглядит? Призрак матери?

— Да никак он не выглядит. Классическое привидение — в беломбалахоне и с веревками.

— А веревки зачем?

Бабушка пожала плечами:

— Веревки вместо цепей, наверно. Цепи нынче не достать.Разве что в собачьем магазине.

— А ты ему сказала, что это не привидение? Что призраков небывает и так далее? Про племянников спросила?

Бабушка махнула рукой:

— Спросила! Владимир Геннадьевич в плановом отделе какого-тоКБ подвизается, а Геннадий Геннадьевич врач-гинеколог. Весьма почтенные люди,хорошие специалисты. Так сказал их дядюшка. Ни в какую их причастность он неверит, конечно. Говорит, что дом в любом случае завещан им, но стоит он дешево,потому что старый, и участок небольшой. Много за него не выручить.