Цветок Аида - Алина Ланская

— Так… мы на месте вроде, — пробормотала Аделина.

— Где? — Я удивленно смотрела на жилой дом перед собой.

— Я же говорила, сначала к подруге. — Она остановила машину у подъезда. — Идем, она попросила подняться.

— Зачем? Я здесь вас подожду, ладно? Я же ее даже не знаю.

— Ну так познакомишься, — нетерпеливо проворчала Аделина. — Тебе надо больше общаться, у тебя даже своей компании нет. Иногда мне кажется, что тебе лет пять, не больше. Пойдем!

Я вздохнула и вылезла из машины.

— Как ее хоть зовут? — спросила я, когда сестра уже нажимала кнопки на домофоне. — Вы вместе учитесь?

— Ага, ее Дашей зовут. Так, четвертый этаж. Идем.

— А почему она сама к нам не спустилась?

Аделина вместо ответа лишь махнула рукой и нажала на кнопку дверного звонка.

Дверь тут же распахнулась. Перед нами стоял, ухмыляясь… Даниз Аракчеев.

Аид

Утренняя тренировка длилась дольше обычного. И не только потому, что пропустил последние две — работа в доме Солнцева давала необходимую физическую нагрузку, но очень мешала моей цели.

Кора мешала. Чем дальше я буду от юной невесты Даниза, тем лучше.

Спарринг с Артемом наконец заставил вспомнить, кто я есть.

— Решил превратить меня в грушу? — Голованов оказался на мате после того, как пропустил удар слева. — Или хочешь вернуться на ринг?

— Вставай! На сегодня хватит. — Я уже снимал бинты с ладоней. — Теряешь реакцию. Так не пойдет. Займись своей формой.

— Займусь. Что случилось, Аид?

Артем непонимающе смотрел на меня. Его верхняя губа была рассечена.

— Ничего. Защищайся лучше, аптечка в углу. Я в душ, через час жду у себя.

Уже стоя под холодными струями воды, я снова переживал подзабытые ощущения: голод, ярость и эйфорию. До прежних эмоций далеко, конечно, да и бой был не настоящий, но обратно на ринг не вернусь. То время прошло.

Хотя именно бои помогли выжить, удержаться на плаву, но они же чуть не отправили меня за решетку. Тогда я и познакомился со своим отцом. Мне было столько, сколько сейчас Коре. Но я уже прожил пять ее жизней.

Всеволод Аракчеев отмазал меня, сунул взятку следаку, который вел мое дело, отправил лечиться пацана, которого я покалечил, закрыл рот всем, кто только мог вякнуть. Взамен потребовал прекратить драться и продать свой подвал. Тогда мы первый раз схлестнулись, но не в последний.

Я лишь незадолго до его смерти узнал, что он два года за мной наблюдал, присматривался, решал, стоит ли признавать своим. Может, будь у Севы яйца, я бы еще гнил где-нибудь в колонии под Пензой или Саратовом, но старик правильно рассчитал. И все понял про меня намного раньше, чем я сам. Но чего пока не поняла глупышка Кора, раз не сбежала вчера.

Похоже, ее еще никто по-настоящему не целовал…

Артем уже ждал меня в кабинете — губа была заклеена пластырем, ссадины на скуле не кровоточили. И все же я перестарался. Моя злость не имеет к нему отношения. Виноват только я.

— Минаев из «Дельты» вне игры, Аид. — Голованов аккуратно положил на стол коричневый бумажный пакет. — Он не будет претендовать на ваш завод. Все сделали, как ты велел.

Я потянулся к пакету. По таким важным делам я всегда сам проверяю детали, но есть еще одна причина — Кора. Она не выходит из головы. А так быть не должно.

— Откаты за поставку оборудования,  фальсификация отчета по безопасности перевозок… а вот это интересно.

— Минаев заказал уголовное дело против сына главного акционера завода пять лет назад, — сообщил Артем. — Такое не прощают. Отдать писакам? Они раздуют хороший скандал.

— Нет, без огласки. Минаев мне еще пригодится. Организуй мне с ним встречу на следующей неделе. Что с Арсением?

— Солнцеву объяснили, что у него только один шанс остаться при своих — это работа на Аракчеевых. Он у тебя в кармане, Аид.

— Пока я не получу полный контроль над заводом, расслабляться рано. Да и после тоже — Солнцев еще долго будет нужен, к сожалению. Да, еще, Артем, займись его дочерью.

— Каролиной? — Голованов удивился. — Невестой твоего брата?

— Младшей. Аделиной Солнцевой. Для будущей матери и жены она слишком интересуется другими мужчинами.

— Сделаю. Что еще?

— Даниз хлопот не доставляет?

— Тише воды ниже травы. Даже стриптизерш перестал заказывать. Но он все реже появляется в отцовском доме, Раиса разрешает ему зависать в городе. Присматривает квартиру для будущей семейной жизни.

— Слышал. — Перед глазами снова возникло возмущенное личико Коры. — Но не думаю, что ему понадобится отдельное жилье в Москве после свадьбы.

Я сам удивился внезапно возникшей идее.

— Хочешь, чтобы они жили с Раисой в доме?

— Я хочу их отправить подальше отсюда, например в Испанию или Италию. Хотя, нет, у нас Голландия вроде страна цветов? Коре там понравится.

Артем промолчал, в его обязанности не входило умение поддержать разговор. Да, пожалуй, главное — как можно меньше видеть Кору.

Она проклянет меня, когда узнает правду, но ей будет полезно избавиться от романтических иллюзий, повзрослеть и наконец увидеть жизнь такой, какая она есть. Даниз, конечно, не станет ей примерным мужем, но и не худшим, по крайней мере, он не одиночка и способен разделить свою жизнь с женщиной. Для слабовольного брата Кора наилучший вариант, она не даст ему скатиться на дно, сделает его менее эгоистичным. Она никогда не будет нуждаться в деньгах, ее бабушка получит лучшее лечение, какое только возможно. Арсений с его женой и дочерью исчезнут из ее жизни. Я позабочусь о том, чтобы у Коры было все, что она захочет. Значительно больше, чем у нее есть сейчас. А у меня будет моя империя, с этим НПЗ* я сделаю то, что не удалось отцу и что никогда не удастся моим братьям.

— Про младшую дочь Солнцева я все понял. С Минаевым встречу назначу. Что-то еще?

— Нет. Сегодня бои. Меня ни для кого нет, передай ребятам, когда будешь уходить. А вечером приезжай. Ставки уже сделал?

— Поставил на Шака.

— Верный выбор. Пока, Артем.

Едва за ним закрылась дверь, я откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза. И тут же поплатился за это — Кора не отпускала. Маленькая наивная девочка, которая ни черта не понимает в жизни, но умеет разговаривать с цветами, улыбается так, что вокруг становится светло и уходят тучи. Вчера как приклеенный сидел в ее магазине, так и не смог уехать.

Добрая, нежная, невинная… Я до сих пор не могу забыть вкуса ее губ. Не нужно было ее целовать. Больше этого не повторится. И пора заканчивать представление.