Роман с огнем - Мира Лин Келли

Надо на свежий воздух. Надо глубоко дышать.

Райан выпрямился и поймал на себе взгляд Клэр.

Она потрясенно смотрела на Райана. Нет, на него с малышом.

Клэр поняла, о чем он думает. Или сама думала о том же… Но как бы то ни было, в этот момент они были едины. Едины в горе, которое снедало их души.

Хотелось бежать. Исчезнуть. Потеряться. Стереть эту десятилетнюю боль из памяти.

Но в следующий момент его внимание привлек Корбин, который скакал вокруг маленького столика, около коленей матери. Он чирикал о своей следующей картине, о том, через сколько дней начнется следующий мастер-класс и что они будут есть сегодня на ужин.

Клэр засмеялась — печаль в ее глазах пропала, появилась радость — и потрепала парня по голове:

— На следующей неделе. Ты придешь, верно?

— Угу, — последовал бойкий ответ.

Довольная, Джейн взяла сына за руку, и они направились к выходу.

Райан потер затылок, потом скрестил руки на груди и уставился на Клэр. Она быстро оправилась, но он успел увидеть ее в горе. В горе, которое стало крахом их семьи много лет назад…

— Хочешь поговорить об этом?

Она покачала головой, занимая руки кучкой цветных карандашей.

— Ты. С этим мальчиком. — Она зажмурилась, склонила голову, словно вновь проигрывая этот момент в памяти. — Вы смеялись и дурачились. А потом ты посмотрел на него. Посмотрел другими глазами… И я видела это.

Он подошел к ней, сжал в своих объятиях. Черт со всеми, кто увидит их! Она не вздрогнула, не отстранилась, лишь прижалась сильнее.

— Ты посмотрел вниз, как будто он все еще был в твоих руках, и… — Клэр сглотнула, — меня это… застало врасплох.

— Да, меня тоже. — Он дышал ей в волосы и гладил по спине, чтобы успокоить и прижать сильнее. Прижать сильнее, чтобы она не видела его лица. Не видела, как горе раздирало его на куски.

Только Клэр и не нужно было видеть, она знала…

— Райан?

И в этот момент он просто не мог больше сдерживаться, не мог утаивать правду, которая грызла его. Грызла девять лет.

— Я мог сделать большее.

Клэр вырвалась из его объятий, потрясенная таким признанием.

— О чем ты говоришь? Мы ничего не могли поделать. Врачи все объяснили: пузырь лопнул раньше, чем они это заметили.

— То, что было после, Клэр. — Он закрыл глаза и покачал головой. — Когда твое сердце обливалось кровью — а я не мог понять, что же тебе нужно. Я опустил руки. Я отпустил тебя. Легко и просто.

Ее сердце учащенно забилось.

— Я не понимаю…

— Я увидел возможность облегчения и захотел воспользоваться ею. Мне хотелось убежать. Хотелось стать другим человеком. Не тем Райаном, который бросил свою жену, а она в нем так нуждалась! И я работал до беспамятства, лишь бы не возвращаться домой и не видеть слезы отчаяния. Я вынудил тебя уйти, потому что сам был готов сделать то же самое. — Он замолчал, подошел к рабочему столу, расставил руки и опустил голову. — Разве хороший муж сделал бы такое?

«Хороший муж женился на девушке ради ребенка, которого они потеряли прежде, чем он увидел жизнь», — ответила про себя Клэр.

Да, у них была любовь. Страсть. Все то, что могло быть у парочки неоперившихся птенцов — именно так можно было назвать восемнадцатилетнюю Клэр и двадцатидвухлетнего Райана. Но поженились они из-за ее беременности. Если бы не это, их роман, вероятно, погас бы через год или два. Они все равно пошли бы разными дорогами.

Райан поступил благородно, не задумываясь ни на секунду и без подсказки с ее стороны. А после потери Эндрю… Да, он действительно нашел утешение в работе. Но он не уходил…

— Ты сделал все, что я тебе позволила. Даже больше. Наверное, тебе полегчало после того, как я ушла. Все было понятно. Я обращалась с тобой, как с… — Она сжала губы, собираясь с силами, чтобы выпалить слова, которые задолжала ему еще давно. — Я была не права. Мною руководило зло, Райан. Зло на несправедливость жизни. На родителей, которые отказались от меня, когда я нуждалась в них больше всего.

— Твои родители вели себя как эгоисты. Они понятия не имели, что такое любовь, или преданность, или ответственность. Ты имела все права, чтобы на них злиться.

— Знаю. Но мне никогда раньше не приходилось испытывать ничего подобного. Я была избалованным ребенком. Если бы я злилась только на них — одно дело…

— Ты злилась на меня! — Райан догадывался об этом еще тогда.

— Да, — кивнула она, не глядя ему в глаза. — За то, что ты держался. Был сильнее, чем я. За то, что смог оставить прошлое позади. За твою работу… хоть это у тебя осталось. У меня же не осталось ничего…

— Ничего, — повторил он эхом.

— Все, что я себе твердила: ты женился на мне из-за ребенка, а я его потеряла, и…

— И что? Ты решила, что нарушила условие сделки? Думала, я такой же, как твои родители? А ведь я тебя любил.

— Я растоптала наши жизни! Я не переставала винить саму себя, ненавидеть себя, и больше всего из-за тебя.

Он схватил ее за плечи и покачал головой:

— За что было себя винить?

— Я обращалась с тобой мерзко. Ты пытался мне помочь, а я даже не хотела разговаривать с тобой. Или смотреть. Или прикасаться.

— Клэр, за несколько месяцев твоя жизнь улетела в пропасть. Тебе было восемнадцать. Да, ты меня оттолкнула. Но я не сопротивлялся. А потом я позволил тебе уйти.

— Когда мне захотелось уйти. Ты позволил.

— Господи, ты так говоришь, как будто это поступок героя, а не неудачника.

— Да, это был геройский поступок. Мне надо было продолжать жить, и тебе тоже. Я сделала это только благодаря твоей поддержке.

Он пристально смотрел в ее глаза и как будто не верил тому, что слышал. Как будто она что-то недоговаривала…

И он был прав.

— Я тебя любила, — прошептала Клэр. Слова давнего признания прозвучали с новой силой. Но не об этом сейчас шла речь. Сейчас они не только проводили ночи в объятиях друг друга, они расставались. — Я бы все отдала ради семейной жизни, которая у нас почти сложилась. Я оплакивала ее так же сильно, как оплакивала Эндрю. Но некоторым вещам просто не суждено сбыться.

Райан погладил ее по спине, еще ближе притянул к себе. На этот раз ему показалось — она придавала ему столько же сил, сколько когда-то отняла.

Клэр проснулась под блеклое мерцание ночного светильника.

На животе — рука Райана. Поднимается и опус кается. Прикосновение легкое, как будто перышко. Широкие плечи напряжены — он придерживал ее одним локтем. Он склонился над животом, изучая что-то.