Крылья экстаза - Барбара Картленд

По через минуту были уже открыты ящики с дуэльными пистолетами, и маркиз, как сторона оскорбленная, первым принялся за выбор оружия. Затем, по указанию рефери, противники вышли на середину лужайки и встали спиной к спине в ожидании дальнейших распоряжений.

Оба они были одеты в изящные дневные костюмы и высокие шляпы, но шляпа графа, как вчера еще успела заметить Тина, была заломлена под каким-то неописуемо смелым углом, что почему-то утвердило девушку в намерении графа победить соперника во что бы то ни стало.

Она усилила свои жаркие молитвы, зная, что это единственная поддержка, которую сейчас она может оказать попавшему в трудное положение возлюбленному. Она молилась о том, чтобы глаз его был верен и рука не дрожала.

Затем, не выдержав гнетущей тишины, девушка опустила окно экипажа, чтобы не только видеть, но и слышать происходящее. Рефери как раз начал отсчитывать шаги:

— Раз… два… три… — Па каждый счет противники делали по шагу и расходились все дальше по сторонам площадки. — Четыре… пять… шесть… семь… восемь… девять… десять!

При последней цифре граф с маркизом остановились и повернулись лицом друг к другу. Тина не выдержала и закрыла глаза.

Два выстрела грянули почти одновременно, а когда дым рассеялся, девушка открыла глаза и с ужасом увидела, что граф еле стоит на ногах. Будучи не в состоянии больше держать себя в руках, она рывком распахнула дверцы кареты и помчалась к любимому, зная, что теперь никто и ничто не сможет удержать ее от соединения с человеком, которого она так любит и который в эту минуту, быть может, умирает из-за нее.

Обнаружив, что граф еще какого держится. Тина подбежала к нему и у всех на глазах крепко обняла, лепеча безумно и жарко:

— Ты ранен?! О любимый, любимый… Я не вынесу, не переживу…

Граф удивленно посмотрел на нее и обнял здоровой рукой.

— Но что вы здесь делаете? Прежде чем Тина смогла что-нибудь ответить, к ним подошел доктор.

— Позвольте, мсье, посмотреть, не повредила ли пуля руку.

Тина дико закричала, но чуть отодвинулась от графа, давая возможность доктору произвести осмотр.

— Выстрел был немного смазан, — улыбнулся граф.

— Зато вы били без промаха, — ответил доктор, и Тина в первый раз решилась посмотреть в противоположную сторону.

Она увидела, что на другой стороне поляны трое людей склонились на лежащим маркизом — и задохнулась от страха. Но тут к ней подбежал брат.

— Я же приказал тебе оставаться в экипаже! — зло прошептал он.

— Но я думала, что граф… ранен, — слабо оправдывалась Тина, но ее оправданий Кендрик не слушал.

— Вы были бесподобны, — обратился он к графу. — В жизни не видел такого выстрела!

— У меня было слишком много практики, — усмехнулся граф. — Впрочем, не на живых людях, а в тире.

Тем временем врач снял с графа сюртук, и девушка увидела, что пуля маркиза прошила рукав и оставила на предплечье длинную алую царапину. Она сильно кровоточила, но была совершенно безопасной, так что доктор только перевязал ее потуже повязкой.

— Я полагаю, надо осведомиться и о состоянии господина маркиза, — напомнил граф.

— Я надеюсь, что вы надолго отбили у него охоту к подлостям! — восторженно предположил Кендрик, а Энтони попросил позволения подойти к сопернику и в точности все разузнать.

Кендрик перевел глаза на сестру.

— Тину домой заберу я, — твердо сказал граф, не успел юноша даже раскрыть и рта, — а вы сможете вернуться в своем экипаже.

Тон его был настолько непререкаем, что Кендрик не посмел возразить и отправился вместе с Энтони.

Граф поблагодарил врача, дал ему, как показалось Тине, немереное количество денег и обратился к девушке, набрасывая плащ на одно плечо:

— Идем? Как известно, женщинам на месте поединка находиться запрещено.

— Простите… Я и сама обещала Кендрику, что не покину экипажа, но когда я увидела, что вы шатаетесь, я решила… и я не могла, не…

— Слава Богу, что я не знал о вашем присутствии, — рассмеялся граф, — но все-таки это было очень трогательно и мужественно с вашей стороны — явиться сюда.

Карета графа стояла по другую сторону площадки за деревьями. Они сели, разместившись так, чтобы Тина оказалась по правую руку от графа.

— Любовь моя, ты выглядишь слишком усталой, — прошептал ей Грамон, как только карета тронулась.

— Но как я могла спать, зная, что… ты в опасности?

— Я каждую минуту ощущал силу твоей молитвы!

— О, как горячо я молилась, и Господь внял моим мольбам… Я не могу даже высказать, как я настрадалась… — Тина тяжело вздохнула, а потом озабоченно спросила: — А у тебя не поднимется из-за этой раны жар?

— Это не рана, а всего лишь царапина. И она тем более удивительна, что дрался я с человеком, у которого репутация завзятого дуэлянта.

— Но ты был неподражаем!

— Возможно, просто у меня было преимущество благодаря твоим молитвам — и моей любви к тебе.

Тина всхлипнула и уронила голову ему на грудь.

— Посмотри же на меня, моя радость, — нежно попросил граф.

Тина послушно подняла лицо, и он долго всматривался в него в призрачном свете раннего утра.

— Ты сейчас даже красивей, чем обычно, без пудры и румян на твоем личике, — прошептал он.

Тина вдруг отчаянно вскрикнула. Она вспомнила, как ночью умывалась холодной водой, а потом, не имея привычки к косметике, забыла вновь наложить грим.

— И вот такой, как сейчас, — продолжал завороженно граф, — ты кажешься мне совсем юной, невинной и нетронутой. — Казалось, он говорит это в большей степени себе, а не ей.

Затем губы его мягко коснулись ее рта, и он подарил девушке поцелуй, лишенный страсти, но преисполненный нежности и ласки. Поцелуй это длился едва ли не до тех пор, пока лошади не остановились на улице Сент-Оноре, а когда губы его отпустили ее. Тина прошептала слова, вырвавшиеся совершено помимо ее воли:

— Я люблю тебя! Люблю настолько, что в жизни для меня больше не существует никого и ничего!

— Так же, как и для меня. А потому, когда сегодня днем я заеду за тобой, чтобы снова позавтракать вместе, нам придется еще немало поговорить с тобой о нашем будущем. Впрочем, одно я знаю уже точно: жить без тебя я не в силах.

— Нашем… будущем… — эхом повторила Тина, и слова застыли у нее на губах, а ледяная рука мучительно сжала сердце.

— Мы должны быть вместе, — еще раз сказал граф. — И пусть мы знаем друг друга всего несколько дней, ты заполнила мою душу настолько, что нет теперь для меня иной жизни, как только вместе. — Он снова поцеловал девушку, но лакей открыл дверцы. — Так не беспокойся же ни о чем, моя Радость, и предоставь все хлопоты мне. Ложись спать и спи сладко. Я заеду за тобой в час, и тогда мы обсудим все волнующие тебя вопросы.